РњРѕРµ возведение РЅР° трон — различия между версиями

Версия 12:11, 28 января 2017

4. Мое возведение на трон

Как-то во время учений Кьенце Чокьи Лодро должен был посетить церемонию интронизации принца Лингкара в Кийсояке, расположенном у слияния трех долин, где родился царь Гесар из Линга, и когда я пошел его проводить, он передал мне собственноручно написанную копию линии учителей, держащих передачу сжатой версии Праджняпарамиты. В то время у меня были проблемы с давлением, и я попросил Гьялцапа Ринпоче о благословении, чтобы избавиться от препятствий. Гьялцап Ринпоче положил свой ритуальный кинжал мне на голову и коснулся большим пальцем, а затем и ногой моего сердца. После этого он попросил меня приехать в его ретритное место снова.

Во время перерыва, когда мой учитель передавал Кьенце Чокьи Лодро краткую и длинную линии передачи Манджушримитры, ранним утром астрологически благоприятного дня он попросил меня приехать в его непревзойденную обитель Чакрасамвары. Когда я приехал, Шечен Конгтрул, который в то время был очень молод, встретил меня у входа в домик с шелковым шарфом и разнообразными благовониями, и, как только я вошел, меня посадили на трон с четырьмя взбитыми подушками и белым ковриком с изображением ваджры и свастики. В комнате было только несколько человек.

Сама церемония долгой жизни и возведения на трон, предваряемая очистительным ритуалом из церемонии интронизации тулку, написанной моим учителем, была проведена с особой тщательностью посредством «Глубокого учения о сущности бессмертия» Минлинга Терчена из нашей собственной традиции. Затем, когда Гьялцап Ринпоче сам зачитывал список необходимых подношений, он упомянул, что я был реинкарнацией Джамьянга Кьенце Вангпо, и рассказал, как мой отец поднес меня ему. Затем он зачитал мое имя – Гьюрме Текчок Тенпей Гьялцен, «Неизменный победный стяг наивысшей колесницы», – вместе с молитвой в стихах о непоколебимости моей жизни.

В качестве опоры тела он дал мне бесценную благословенную статую Будды Шакьямуни, сделанную из восточно-индийского металла, которую подарил ему Мипам Ринпоче, передавая объяснения к «Вратам к знанию» в маленькой лесной обители в Дзогчене1. В качестве опоры речи он дал мне коренной текст драгоценной «Сокровищницы, исполняющей желания» с пометками Мипама Ринпоче, сделанными от руки. В качестве опоры ума он дал мне индийские ваджру и колокольчик, наделенные благословением Мипама Ринпоче от его личного использования. В виде опоры качеств он дал мне дамару2 Мипама Ринпоче, украшенный драгоценными камнями и шелковой кисточкой, и коричневую квадратную печать из позолоченного металла, а также лошадей, драгоценные камни и многое другое.

Затем он подарил мне сертификат, сочиненный в стихах и утверждающий меня в качестве держателя учения Шечена Тенньи Даргьелинга; держателя трех линий Дхармы Со, Зура и Нуба, владык кама и терма, сущности школы ранних переводов; держателя учений Владыки Пандиты3 и его брата; всеведущего отца и сына; братьев Минлингов; двух Джамгонов Владык Дхармы, мастеров чистого учения Будды Шакьямуни; Мипама Ринпоче, духовного наставника наивысшей колесницы. В сертификате также говорилось, что если я буду приносить пользу учению и существам посредством обучения, практики и деятельности, применяя двенадцатичастное благое поведение согласно совету моего учителя, то его деяния этой жизни будут свершены и желания исполнены. Там также упоминалось, что для свершения просветленных деяний нужны учителя, Три Драгоценности, Три Корня и защитники, и что хорошие божественные и человеческие существа должны обратить все направления и времена на благо подобно ударам благоприятного барабана победы.

Сидя на троне, я подумал, что раз я был возведен на трон как реинкарнация Кьенце Вангпо, я должен помнить мои предыдущие рождения. Размышляя об этом, я вспомнил горную пещеру, перед которой росло молодое дерево с густой листвой, в просвете которой в небе были видны солнце и луна. Этот образ ясно проявился у меня в уме, но я об этом никому не сказал. Позже я посещал Янглешо в Непале4 и обнаружил, что по какой-то причине это было именно то место из моего видения.

Мой учитель сказал Шедрупу, что нам нужно поехать домой, а позже вернуться обратно в его обитель. Он сказал, что будет хорошо сделать ретрит по Ваджракилайе, и поскольку он давал посвящения и наставления, основанные на руководстве по начитыванию, одному нашему практикующему, мне посчастливилось получить их снова. Шедруп сказал, чтобы я попросил учения ума, поэтому Гьялцап Ринпоче передал мне обширные и глубокие наставления. Позже, когда бы я не получал устные наставления из «Семи сокровищниц» или других текстов, я ясно помнил те всепроникающие слова моего изначального владыки. Когда я сказал ему, что мой ум был пуст и находился в присутствии, он сказал мне расслабиться в этом состоянии.

Однажды, когда Кьенце Чокьи Лодро и я обедали вместе после его возвращения, он поведал мне о том, что сказал обо мне Нгору Лотеру Вангпо и его секретарю Онто Кхену Кьенрабу. Он подробно рассказал, почему они искренне верили, что я был реинкарнацией Кьенце Вангпо, и передал их разговор. Лотер Вангпо прислал письмо, в котором говорилось, что я был тулку Джамьянга Кьенце Вангпо и в соответствии с этим Гьялцап Ринпоче дал мне имя «Неизменный победный стяг наивысшей колесницы».

Поскольку Гьялцап Ринпоче объявил об этом всем, Кьенце Чокьи Лодро тоже сказал: «С этого момента ты и твой брат, приезжая в Дзонгсар, можете останавливаться в резиденции Кьенце-ламы. Мне кажется, я должен дать тебе устную передачу на «Сто тысяч тантр традиции Ньингма» и посвящения и передачу на «Собрание садхан»5. Он заботился обо мне с великой добротой и подарил мне серебряную мандалу со священными объектами, символизирующими просветленные тело, речь и ум, и китайское серебро6. Он также дал мне рукопись досточтимого Гьялцапа Ринпоче о естественном уме, которую всегда носил с собой.

В ответ я отдал ему лошадей и другие подарки, которые до этого передал мне Гьялцап Ринпоче, и Шедруп сказал ему: «Если тулку способен соблюдать чистую дисциплину и служить учению и поскольку, кроме вас, у него нет других учителей, он будет слушаться каждого вашего слова». Затем мы отправились в Палпунг. Поскольку Ситу Ринпоче не очень хорошо себя чувствовал, Сангье Ньенпа побыл там какое-то время. Мы с братом получили в подарок позолоченные ваджру и колокольчик и другие вещи, а затем отправились домой в сопровождении Владыки Дхармы Дулмо Чоктрула из Дамкара.

Я продолжал получать учения от Шечена Гьялцапа с перерывами в течение пяти лет. Я не жил в самом монастыре: мое жилище находилось в ретритном центре в двадцати минутах ходьбы вверх от монастыря. Именно там я получил все упомянутые ранее учения. Мой отец был очень простодушным человеком и никогда меня не ругал. Когда я хорошо учился, он всегда был очень доволен и давал мне фрукты и маленькие подарки. Если я ходил туда, где собирались люди, он был недоволен.

Примерно в то время, когда меня возвели на трон, у меня был наставник по имени Дамчо, у которого были чистые намерения и который был очень добр ко мне. Он сказал, что ему нужны посвящение и наставления «Сущностного Килайи линии слушания». Я получил это посвящение от доброго Гьялцапа Рипоче, но не было никого, кто мог бы научить меня, как проводить этот ритуал. У меня были только тексты ежедневной практики и посвящения «Сущностного Килайи линии слушания», и, по его желанию, я добавил накопление заслуг, подготовку и завершение из «Глубокой сущности Вишуддхи». Вспоминая об этом сейчас, мне кажется, что я не много упустил или добавил. Местами я порисовался, упомянув о четырех кинжалах, как это объяснялось в кратком описании.

Также приехал Зурманг Трунгпа Чокьи Ньинче и получил передачу прямой линии Кьенце Вангпо на цикл учений великого открывателя сокровищ Дордже Лингпы от Ламы Дамчо Озера. От Лингкар Джетсунмы Джамьянг Цултрим Зангмо он получил передачу линии Джамгона Конгтрула на «Собрание сочинений» Владыки Тайн Таранатхи. Я отправился повидать Трунгпу Ринпоче, чтобы попросить благословение долгой жизни и установить духовную связь с ритуалом долгой жизни Гесара, который он написал. По пути я попросил аудиенции у Ламы Дамчо Ринпоче, который настойчиво уверял Шедрупа, что начитывание практик из глубокого цикла сокровищ Кьенце Вангпо и Джамгона Конгтрула принесет огромную пользу учению и существам.

Затем мы отправились домой, и там я начал ретрит по «Внутренней бритве Ваджракилайи». Я пользовался устными наставлениями и руководством по начитыванию моего учителя, комментарием к «Килайе» и «Руководством по начитыванию Трех Корней» Мипама Ринпоче и во время своих сессий старался как можно дольше сохранять визуализацию. Во время перерывов я вместе с Шедрупом изучал комментарии в примечаниях, и хотя обучать и изучать будучи кхенпо и учеником было легко, мое понимание не достигло всей полноты. Шедруп сказал мне: «Ты должен тщательно освоить как слова, так и смысл коренного текста в соответствии с традицией Патрула Ринпоче. Поэтому усердствуй в заучивании коренных текстов «Пяти трактатов Владыки Майтрейи», в особенности, ознакомься с кратким описанием и построчным комментарием Патрула Ринпоче к «Праджняпарамите». У меня был коренной текст «Праджняпарамиты» с комментариями, краткое описание, построчный комментарий и т.д. Ламы Трело из монастыря Дзагьял, который был ближайшим учеником обоих Патрула Ринпоче и Геманга Онпо Тенга и провел всю жизнь в уединении, и я притворился, что изучаю их.

Изучение тантры Гухьягарбхи

В то лето я пригласил великого ваджрного мастера Кхенчена Туптена Чопела из северной обители Чангма, где не было монастыря, а лишь одни палатки. Он не умел ездить верхом, и несмотря на трудности пешего пути, приехал с радостью. Когда мы встретились, я выполнил задание на основе коренного текста «Украшение реализации Праджняпарамиты». Он был доволен и сказал, что я усердно занимался и хорошо все выучил. Хотя я не достиг уверенности в понимании трех знаний и четырех применений, мне удалось запомнить слова и соединить все термины из построчного комментария с коренным текстом и таким образом порадовать Кхенпо Туптена.

Однажды он сказал: «Причина, по которой я прибыл сюда, в том, чтобы передать тулку «Рассеивание тьмы десяти направлений» за шесть месяцев», – и затем провел краткий обзор с тантрической практикой согласно традиции Патрула Ринпоче для Шедрупа, Чангма Кхенпо Цулу и меня. Кхенпо Туптен знал весь коренной текст и комментарий наизусть и передал его за десять дней. Он оставался в течение шести месяцев, в целом, передав учение трижды. Затем он выполнил обширную церемонию благодарственного подношения и достижений «Мирных и гневных божеств»7. Мой брат Шедруп попросил его начать все заново, и он дал подробные наставления, передавая по две с половиной странице в день. Затем Кхенпо Туптен передал учение еще раз, по пять страниц в день.

Поведение тела, речи и ума Кхенпо Туптена полностью соответствовали Дхарме. Его дисциплина была чрезвычайно строга: за едой он не говорил, начитывал молча, а в свободное время он никогда не тратил время зря. Он только и делал, что читал, писал, обучал или изучал Дхарму. Он ничего не накапливал, а только удовлетворял простые нужды в одежде и пропитании, используя все остальное для подношений и помощи всем, кого он встречал. Несмотря на то, что Пятый Дзогчен, владыка сиддхов, сказал, что Кхенпо Туптен был эманацией Патрула Ринпоче, я слышал, как сам Кхенпо просил никому об этом не говорить, чтобы оставаться верным истинному смыслу этого8.

К тому времени я взял обет не есть мясо животных, убитых дома либо убитых недавно, и Кхенпо Туптену это, кажется, понравилось. Пока я слушал его подробные объяснения тантрического комментария три раза в день, я сделал для себя пометку, что буду задавать вопросы о каждой приведенной им цитате, которую сразу не запомню. Помимо того, что я заучил все до единого слова, мне позволили сдать экзамен на следующий день. Я обрел точное понимание раздела, посвященного обширной и краткой практике садханы, выстраиванию внешней и внутренней мандал, значению трехчастных саттв и четырех аспектов приближения и завершения9. И мое непосредственное понимание обширных и глубоких положений четырех аксиом, нераздельных двух истин и так далее, улучшилось10. Я с удовольствием и тщательностью изучал и размышлял над текстами Сутры и Мантры, такими как писания о ценности посвящения и самайи11, и среди всех предметов моего изучения этот показался мне самым полезным и удовлетворяющим мои умственные склонности.

Кхенпо Туптен говорил только о Дхарме, и я навещал его круглосуточно. Он знал, как своим учением обратить мое тело, речь и ум к Дхарме, за что я был очень благодарен. Шедруп поднес ему изящно написанную копию коренного текста «Сокровищницы дхармадату», из которой Кхенпо Туптен зачитывал отрывки. Впоследствии это вызвало во мне интерес к этой практике, и я попросил устную передачу на коренной текст. Услышав от Кхенпо Туптена о великой пользе чтения вслух писаний всеведущего Лонгченпы, с того дня я стал зачитывать по одной главе в день, из-за чего сильно улучшилось мое начитывание практики Ваджракилайи. Мой ум часто посещала мысль о том, чтобы достичь полной глубины изучения, размышления и медитации над тантрой Гухьягарбхи, которой обладал Кхенпо Туптен.

Кхенпо Туптен сказал: «Когда Владыка Дхармы Патрул Ринпоче пребывал в резиденции Кхенпо Йонтена Гьяцо в монастыре Геманг, совершая годовое начитывание «Сотрясаяемого из глубины», Кхенпо Йонтен Гьяцо был его ретритным помощником12. В течение полугода Патрул Ринпоче передавал ему «Рассеивание тьмы десяти направлений» и еще полгода «Украшение реализации Владыки тайн» и «Устные наставления».

Он сказал не прерывать поток объяснений тантры, поэтому Кхенпо Йонтен Гьяцо выучил наизусть весь тантрический комментарий «Рассеивание тьмы десяти направлений». Он осуществил смысл тантры, как трое Владык тайн Зур, Мей и Он13. Когда кто-то получает наставления по «Рассеиванию тьмы десяти направлений» от такого мастера, он полностью понимает «Украшение реализации Владыки тайн», «Устные наставления» и «Комментарий Трех драгоценностей». Какой бы комментарий Кхенпо Йонга ни брал за основу при объяснении тантры, даже если его ученики использовали другие комментарии, казалось, он объяснял именно выбранный ими, что было по-настоящему удивительно.

Пока Он Тензин Норбу и Йонтен Гьяцо вместе изучали и передавали тантру Гухьягарбхи, учитель и ученик оба подхватили глазную болезнь, что стало большим препятствием. Когда они рассказали об этом всеведущему Мипаму Ринпоче, он сказал, что при передаче «Рассеивания тьмы десяти направлений» первые десять дней нужно делать это втайне, как при установлении внешних и внутренних границ во время ретрита. Если, сделав это, повторить изучение, то сколько бы лет они не изучали и не передавали его, не будет никаких препятствий. Он передал Кхенпо Йонтену Гьяцо сосуд с подношениями для первой части и сказал, что он дал указание защитникам Дхармы. Таким образом они продолжили давать учения и обучаться, и у них никогда больше не возникало никаких препятствий в передачи и изучении тантры.

«Кхенпо Йонтен ежегодно передавал тантру Гухьягарбхи и в течение всей жизни не пропустил ни года. Я тоже наизусть заучил слова «Рассеивания тьмы десяти направлений» и никогда не прерываю ежегодные десятидневные учения. Надеюсь, благодаря моим настоящим объяснениям учение будет продолжаться, и ты тоже должен учиться подобным образом», – так он искренне обращался ко мне много раз, говоря, что чувствовал себя взволнованно, передавая глубокие тайны этой тантры, на которые получил дозволение.

Закончив подробные объяснение и изучение этой тантры, он настойчиво сказал: «С этого момента не прерывай свое изучение и передачу этой тантры, но и выучи наизусть «Рассеивание тьмы десяти направлений». Затем Кхенпо Туптен отправился на север, чтобы получить «Тантру двух разделов» от Карго Джамьянга Тракпы, основанную на традиции передачи великого комментария Джамгона Конгтрула.

Той зимой я пригласил Кхенпо Ригдзина Озера из Дзогчена в мое ретритное место. Он был близким учеником Кхенпо Йонтена Гьяцо из Геманга. От него я получил коренной текст, краткое изложение и содержание «Врат в знание» всеведущего Мипама Ринпоче, а также подробное учение «Сокровищницы драгоценных качеств», в основе которых лежат примечания Кхена Ринпоче, и, посредством наставлений о «Словах моего совершенного учителя», комментарий на предварительные практики «Сердечной сущности великого пространства». В дополнение к этому он очень подробно передал традиции комментариев, сложные философские положения и т.п., которые оказались очень полезными для ясного понимания различий между различными философскими системами.

Посредством предыдущих обширных объяснений «Волшебной сети» я обрел определенное понимание посвящения Ваджраяны, видов самайи, а также системы стадий развития и завершения и Великого Совершенства, а устные наставления помогли мне мне понять их более ясно, что было так, будто бы открылись врата моей осознанности. Позже, когда я рассказал об этом реализованному Кьенце Чокьи Лодро, он сказал: «Сокровищница драгоценных качеств» несет в себе могущественные благословения. Даже когда Мипам Ринпоче изучал ее, она раскрыла врата его мудрости, словно солнце, восходящее на рассвете».

Я отправил владыке мандалы Гьялцапу Ринпоче письмо в стихах о моем продвижении в изучении «Волшебной сети», тантры Гухьягарбхи и «Сокровищницы драгоценных качеств». В своем письме вместе с тибетским рисунком восьми благоприятных символов14 он ответил: «Очень хорошо, что ты, благородный, так много изучаешь и упражняешься, что достойно похвалы», – и это были его последние слова, сказанные мне.

В целом, все учителя, на которых я полагался, были признаны солнцем и луной за их несравненные качества священной Дхармы, и все из них оставили заботы о светских делах. Благодаря их доброте я тоже приобрел черту характера мало интересоваться обществом. Благодаря доброте моих благородных родителей у меня было достаточно средств, чтобы не заниматься ничем другим, кроме изучения и созерцания под руководством подлинных учителей, и мне не требовалось строить карьеру в Дхарме, как то становиться главой монастырского хозяйства или монастыря. Шедруп, который все еще обучал меня, посоветовал мне: «Ты должен поступать, как наши учителя, и совершенствовать духовные качества, пребывая надлежащим образом в изучении, размышлении и медитации. Я могу взять на себя ответственность за все общественные дела, а ты просто пребывай, будто бы немой». Благодаря его доброте в молодости я не нуждался в подношениях, поэтому я посвятил себя изучению, размышлению и медитации, обязуясь не растрачивать впустую даже часа. Каждый день мой брат в качестве моего наставника советовал мне писать различные поэтические восхваления, призывания, рассуждения, песни и т.п., говоря, что это улучшит мою манеру письма и сочинения. Так я сочинил разные тематические и прочие тексты. Когда у меня возникали сложности с запоминанием каких-нибудь вещей, я обычно просматривал собрание гимнов и советов Патрула Ринпоче и многих других реализованных мастеров, постоянно практикуя таким образом свою письменную речь, что очевидно шло на пользу моим сочинениям. Тем не менее, мой почерк так и не стал очень хорошим.

Где-то в это время, поскольку община Самдруплинга в Сакаре ежегодно выполняла садхану «Измерение великого блаженства», я отправился туда, чтобы возглавить собрание, и в течение трех дней передавал практику «Измерение великого блаженства», и все восприняли это учение как великое чудо. Я также начитал посвящение из садханы «Быстрого пути Амитабхи» из «Сердечной сущности». От Ламы Ригдзина Текчока я получил комментарий Мипама Ринпоче на «Афоризмы для начинающих», а также руководство Додупа Тенпея Ньимы к «Начитыванию имен Манджушри».

Закончив годовое начитывание Килайи, приблизительно весной года огня-тигра, в 1926 году, я завершил свой ретрит огненной церемонией. Затем я отправился повидать Дру Джамьянга Тракпу и получил «Семь сокровищниц» Лонгченпы, «Трилогию естественной простоты», «Собрание сочинений» и «Афоризмы для начинающих», которые он передал для нескольких людей. Он сказал, что лучше всего оставаться в ретритном месте.

Тем летом мой бывший учитель культуры Тензин Дордже, который служил старшим мастером песнопений в Палпунге, отправился в Бенчен Пунцок Даргьелинг, чтобы проверить исполнение тантрических практик, пения, мелодии садхан, церемонии десятого дня, ритуала двадцать пятого дня двенадцатого месяца и т.п. согласно традиции Марпа-Кагью15. Поэтому я тоже туда поехал. Я завершил повторение моего прошлого обучения с ним и всесторонне изучал главу о мелодии из комментария Джамгона Конгтрула, главу о гадании из руководства Карма Чагме «Астрология препятствий парящей валмо»16, «Расчет болезни соснового дерева», «Гороскоп мертвых» и т.п.

Уход моего гуру

Однажды, когда мне было восемнадцать лет, будучи в Гакоке я получил письмо от моего отца о том, что Гьялцап Ринпоче, владыка, заполняющий все семейства, умер в восемнадцатый день пятого месяца года огня-тигра, в 1926 году. Ему было только пятьдесят шесть лет. Мой ум был в таком состоянии горя, что я чувствовал себя так, будто мне вырвали сердце. Закончив свои просьбы-подношения дхармапалам в тот вечер, я чувствовал, что не могу начитывать молитву долгой жизни для моего учителя. Успокоиться я тоже не мог, поэтому я плакал и обратил в молитву то, что начитывал, и пошел спать в расстроенных чувствах. Чтобы утешить меня Шедруп сказал: «Не оплакивай уход твоего учителя как обычный человек. Объедини свой ум с его! Вы оба тулку, поэтому ты получишь благословение передачи от ума к уму после смерти!»

На следующий день я сел в прохладной тени на лугу за домом, чтобы поучиться. Пока я притворялся, что наблюдаю за сущностью ума, каждый раз, когда я вспоминал своего учителя, в моем уме возникала невыносимая печаль. Разразившись слезами, которые я не мог сдерживать, я написал эту грустную песню:

Увы, учитель, наделенный качествами,

Хоть я и следовал тебе, будде во плоти,

Я так и не обрел подлинного понимания наставлений.

Как мог ты покинуть меня, словно отвергнутого сироту?

Улыбающиеся глаза на твоем белом луноподобном лице,

Которые смотрят на меня с любящей добротой,

Невозможно увидеть глазами моей плохой кармы.

Твоему сыну невыносимо быть без своего отца!

Твой сладкий, чистый голос, тонкий и вдохновляющий,

Звучит одновременно с обширным и глубоким нектаром Дхармы,

Но его ясную силу не услышать моими ушами.

Твоему сыну ничего не остается, как кричать о помощи!

Твоя мягкая рука ласкает макушку моей головы

Сосудом благословенной амриты и нектара.

Чувствуя, что больше мне не выпадет шанса насладиться его вкусом,

Как тут не вздохнуть от печали?

Твоя светоносная сила реализации сияет,

Когда ты смотришь на меня своими ясными глазами.

Когда еще представится шанс, чтобы ты взглянул на меня?

Мне ничего не остается, как кричать с большой надеждой!

Когда обитель Чакрасамвары

На склоне непревзойденного ретритного места «Свет лотоса»

Появляется в моем уме, я чувствую радость.

И все же почему теперь ты оставил ее пустой?

Группа благородных, ученых и добродетельных реализованных практиков медитации,

Дружных, словно дети одних родителей,

Собрание видьядхар, поступающих в соответствии с Дхармой,

Рассеялось, как птицы на закате.

Каждое посвящение и устный совет были один удивительнее другого,

Владыка Дхармы, ты и твои духовные сыновья имели все, о чем ты желал.

Как врата крепости при проигрыше битвы,

Как мог ты закрыть сейчас дверь?

Пока кхенпо, тулку и монахи, молодые и старые,

Из монастыря Донгнак Тенньи Даргьелинг

Восклицают о том, как ты добр,

Почему теперь ты ушел в невидимый мир?

На высоком пике божественной Лотосной горы,

В каменных пещерах и деревянных хижинах,

С кем будут все эти расслабленные, беззаботные йогины

Обсуждать свой опыт и реализацию?

Домовладельцы, мужчины и женщины, хотя и живут дома,

Но связаны золотой нитью самайи,

Украшенной драгоценностью веры.

Кто поможет им во время рождения, смерти и в бардо?

В прошлом я спрашивал себя, разве не пребывал ты

На настоящей, великолепной Горе Цвета Меди.

Но когда сейчас я вспоминаю твой образ,

От грусти из моих глаз льется нескончаемый поток слез.

Учитель, пребывающий в чистых землях десяти направлений,

Хотя ты наполнен необусловленным блаженством,

Взгляни на своего покинутого ученика очами мудрости

И положи свою широкую любящую руку на мою голову!

Твой ученик, живущий в этом нечистом измерении,

Воображает и размышляет о том, как ты пребываешь

Среди будд и бодхисаттв.

Единственный добрый отец, я не могу больше этого вынести!

Хотя ты растворился в изначальном внутреннем пространстве,

Единственный защитник, брось крюк своего природного сострадания

Прямо сейчас, не уменьшая и не прибавляя,

И притяни меня в свое великолепное присутствие!

Во время перерыва в моих занятиях я пошел на пикник и, забравшись на вершину скалистого холма, я так устал, что сел отдышаться. Хотя я не наблюдал специально за умом, но у меня спонтанно случился опыт пустого осознавания, подобного пространству. Я никогда не испытывал ничего подобного прежде и сидел там, пока все не исчезло.

Когда Тай Ситу Пема Вангчок приехал в Бенчен, я получил от него много духовных связей, таких как церемония короны, посвящение Белой Тары, которая была его личной практикой из традиции Карма-Кагью, и так далее. Затем я вернулся к себе, а осенью поехал домой. Той зимой я совершил ретрит по начитыванию Килайи Чованга в уединенной обители и немного изучил «Рассеивание тьмы десяти направлений». Я также притворился, что передал подробное учение о «Пути бодхисаттвы» десяти монахам из монастыря Сакар.

Неподалеку от моего дома находилась обитель под названием Дракца – красивая, высокая, скалистая гора с множеством можжевеловых деревьев. В ее центре находилась пещера, где было достаточно места для всех четырех видов ежедневной деятельности, и поскольку она мне нравилась, я отправился ее посетить. Несмотря на то, что была зима, там стояла маленькая весна: растаял лед и вода поднялась как летом. Местные люди все сказали, что это был знак того, что местные божества радовались моему визиту.

До зари я обычно сначала делал предварительные практики в постели, и как-то раз прямо перед тем местом, где я сидел, передо мной отчетливо промелькнула женщина, держащая стрелу долгой жизни. Я подумал, что, возможно, это была целительница Церингма и решил, что это было местное божество. Многие ученики Гьялвы Дрикунгпы пребывали в этом священном месте в прежние времена и, судя по всему, покинули его. Один монах, который иногда здесь находился, попросил меня написать ритуал подношения дыма. что я и сделал.

Я довольно часто читал историю Джигме Лингпы, и в то время я читал духовные песни о его практике, советы Патрула Ринпоче об уединении «Ритм божественного барабана», его «Восхваление Винаи», «Восхваление дисциплины» и духовные песни Геманга Онпо Тенга, а также советы моего уважаемого учителя Гьялцапа Ринпоче об уединении «Украшение отречения». Шедруп часто рассказывал о том, как Мипам Ринпоче делал практику только во второй половине своей жизни, напоминая мне, что я должен провести всю мою жизнь, выполняя практику в уединенном месте.

После этого я отправился повидать ученого и добродетельного владыку сиддхов Джамьянга Тракпу, который был сердечным сыном двух подобных солнцу и луне Джамгонов и Докхампы Тенпей Ньимы. От него я получил устную передачу на такие сочинения всеведущего Лонгченпы, как «Семь сокровищниц», «Трилогия естественного покоя», «Рассеивание тьмы десяти направлений» и «Тантрическое обозрение», все из которых он получил от Джамгона Конгтрула Лодро Тайе. Я получил все эти тексты в мельчайших подробностях вместе с содержанием, написанным Шедрунгом Пандитой. Лама Джамьянг Тракпа закончил передачу к концу года огня-тигра, в 1926 году, и в день нового года года огня-зайца, в 1927 году, он сказал: «Я дал устную передачу на «Семь сокровищниц» в пятый раз. То, что вы ее получили, очень благоприятно, братья мои» – отблагодарил он нас и одел нам на шеи шелковые шарфы. Мы также получили нужные нам посвящение и устную передачу «Объединенной садханы Трех Корней» великого открывателя сокровищ Сангье Ламы, сокровище, вновь открытое Джамьянгом Кьенце Вангпо, а также благословение пяти божеств Курукуллы, содержащееся в «Собрании садхан».

Я изучил «Собрание пяти разделов астрологии» с племянницей учителя Еше Чодрон. Хотя мы закончили за неделю, но поскольку я не повторял этот текст позже, он стал одним из тех учений, что я выучил хуже всего. Пока я передавал Еше Чодрон «Афоризмы для начинающих», перед обителью где она жила, была высокая гора, вокруг которой кружили парящие грифы, и когда я увидел лес с прекрасными цветами, мне захотелось в уединение и я чувствовал, что не могу больше этого выносить.

• Назад к содержанию>>>