Мое обучение — различия между версиями

Версия 10:01, 21 апреля 2013

В монастыре Сакар близкий ученик и постоянный помощник Мипама Ринпоче Лама Осел давал учения по тексту «Воспевая имена Манджушри» и наставления по предварительным практикам Кьенце Вангпо, а Сангье Ньенпа давал большое посвящение Калачакры в традиции Джонангпа, и я их получил. Примерно в то же самое время в один благоприятный день помощник Мипама Ринпоче Лама Осел начал обучать меня чтению, а затем старший наставник Карма Чодзин из Дерге продолжил мое обучение. Так как мой отец был секретарем короля Дхармы Дерге, он учил меня письму, и я очень старался. Таким образом, я выучил и прописные, и заглавные буквы без особых проблем. Вместе с моим братом Шедрупом я получил посвящения и устные передачи Килайи Ратна Лингпы от реализованного мастера Джамьянга Тракпы, сердечного сына обоих Джамгонов.

Летом года земляной овцы, в 1919 году, когда мне было девять лет, мы с моим отцом и братом Шедрупом отправились встретиться с Адзомом Друкпа. Его гар был разрушен во время одного сражения, поэтому Адзом Друкпа и его ученики поселились неподалеку от Шечена. Он любил носить белую рубашку из грубого шелка с красным парчовым воротником и ожерелье из оникса. Выглядел он очень внушительно. У него были длинные черные волосы с легкой сединой, которые он собирал на затылке и завязывал шарфом. Говорили, что он завершил практику четырех светов тогьял и обладал ясновидением.

Мой отец носил чупу, и Адзом Друкпа велел ему поднять ее доверху, потому что это был правильный способ носить чупу. Отец сказал, что мой дед тоже носил чупу спущенной, и на следующий день снова спустил ее вниз. Адзом Друкпа отругал моего брата Шедрупа за то, что тот носил монашескую одежду в заплатках и рубашку с длинными рукавами и сказал, что тот не умеет правильно простираться хоть и называет себя учеником Мипама Ринпоче. Еще он все время ругал своего сына, и тот его очень боялся.

Я закручивал свои отросшие волосы вокруг головы, как было принято в Дерге, и носил одежду мирянина. Адзом Друкпа спросил меня, тот ли я сын, которому предстоит вести семейное хозяйство. Когда мой отец подтвердил это, Адзом Друкпа рассмеялся и сказал: «Да, ему будут принадлежать семейные поместья. Но есть одно большое препятствие. Хотите, чтобы я выяснил какое?» В то время у нас было много плохих предзнаменований: на крыше нашего дома были развешаны около пятидесяти лунгта, и однажды мы заметили, как среди них бегают крысы. Кроме этого, каким-то странным образом сломались несколько бочек, и полностью сгорел местный мост. Поэтому мой отец попросил Адзома Друкпа обнаружить препятствие, и тот согласился. Несколько дней спустя Адзом Друкпа сообщил, что знаки указывали на то, что мой отец заболеет и нас обворуют, но если мы совершим определенные ритуалы, то все обойдется. Затем он добавил: «Будет лучше, если ты отдашь своего мальчика в монахи». Мой отец ответил, что это будет очень сложно выполнить. «Тогда я смогу устранить препятствие», - сказал Адзом Друкпа. Он сказал, что мне нужно получить посвящение долгой жизни и сделать ритуал лалу, после чего дал мне посвящение долгой жизни под названием Сосуд с Амритой. Затем была принесена стрела долгой жизни и мы измерили ее длину. Адзом Друкпа прочитал призывание долгой жизни и затем произнес: «Пусть проявится размер этой стрелы долгой жизни», имея в виду, что должны были проявиться знаки жизненной силы. Когда он забрал стрелу из моих рук, она стала на пять дюймов короче. Сын Адзома Друкпа по имени Гьюрме Дордже, служивший помощником в монастыре, спросил, мог ли размер быть неточным. Адзом Друкпа был раздосадован и отругал сына, приговаривая: «Как ты можешь говорить такие вещи? Это очень точный размер. Это то самое препятствие, о котором я говорил – это показывает стрела». Моего отца это не очень впечатлило. Адзом Друкпа еще раз сосредоточился на приглашении знаков жизненной силы и трижды прочитал призывание. В этот раз стрела стала на 5 дюймов длиннее, чем была. «Я не какой-то обычный человек, - сказал Адзом Друкпа, - повторяю еще раз: будет лучше, если ты отдашь его в монахи». Мой отец ничего не ответил.

В течение семи дней Адзом Друкпа давал мне благословения долгой жизни. Один раз он начитывал лалу, поместив чашку в кастрюлю с кипящей водой и маслом, согласно Собранию Видьядхар. Он сосредоточил свой взгляд на чашке лалу, и та стала вращаться сама по себе, указав на меня. Повернувшись ко мне, Адзом Друкпа сказал: «Есть много существ, чинящих препятствия, но они не враждебные и не скрытые, поэтому они не причинят тебе особого вреда». Затем он перестал беспокоиться и произнес: «Было одно препятствие, но его я убрал». Он сказал, что собирается отрезать мои волосы и дать мне обеты прибежища и посвящение долгой жизни. В конце концов мой отец согласился, но мой брат Шедруп напомнил ему, что Мипам Ринпоче просил не состригать мои волосы, пока мне не исполнится двадцать лет. Адзом Друкпа спросил, действительно ли Мипам Ринпоче говорил такое. Когда Шедруп заверил его, что так и было, Адзом Друкпа попросил разрешения отрезать хотя бы маленький локон, и мой отец согласился. Он дал мне обеты упасаки, отрезал локон моих волос и, сказав, что теперь я подчиняюсь Гуру Ринпоче, дал мне имя Ургьен Кьяб, «охраняемый Ургьеном Ринпоче». Мне это имя не понравилось.

Адзом Друкпа дал моему отцу и Шедрупу подробные наставления и краткое учение по предварительным практикам Сердечной Сущности Великого Пространства, написанные всеведущим Кьенце Вангпо. Сам Адзом Друкпа получил полные приводящие к созреванию и освобождению наставления Сердечной Сущности Великого Пространства от Джамьянга Кьенце Вангпо, и всеведущие отец и сын проявились перед ним в видении, в котором дали ему дополнительные учения особой короткой линии передачи.

Когда я получал предварительные учения Сердечной Сущности от Адзома Друкпа, он жил в палатке из ячьей шерсти, стоявшей в лесу. Когда было жарко, боковая часть палатки открывалась, и мы сидели там с моими отцом. Когда Адзом Друкпа давал учения, он обычно употреблял табак, как предыдущий Кьенце. Он любил положить стальную коробочку с измельченным табаком прямо перед собой. Время от времени он брал щепотку и говорил «Ах..». Он сказал моему отцу, что я должен получить Коренные Тексты Сердечной Сущности от Дзогчен Кхенпо Луко, которого мой отец назвал лучшим ламой в монастыре Дзогчен.

После нашего отъезда я никогда больше не видел Адзома Друкпа. Он был по-настоящему удивительным. Кьенце Чокьи Лодро рассказывал, что он встретил Адзома Друкпа, когда ему было тринадцать лет, в Тромкуке. Однажды утром Адзом Друкпа прислал за ним. Чокьи Лодро решил поехать на лошади, но поскольку был очень маленького роста, взобраться на лошадь ему было сложно, поэтому чтобы забраться наверх, ему пришлось использовать деревянные бруски. Как только он подъехал к палатке Адзома Друкпа, тот вышел встретить его у дверей с хадаком. Когда они соприкоснулись головами, Адзом Друкпа заплакал. Кьенце Чокьи Лодро пробыл у него несколько дней и получил передачу части цикла Сердечной Сущности. Когда он собирался уезжать, Адзом Друкпа сказал ему: «Мое ошибочное воззрение очень сильно. В наши дни вокруг столько тулку. Но ты носишь имя моего коренного учителя, поэтому я действительно хотел повидаться с тобой. Впервые увидев тебя, я не испытал особой преданности, потому что ты всего лишь маленький ребенок. Однако на следующее утро, когда ты взобрался на лошадь, у меня было ясное видение предыдущего Кьенце Ринпоче, чему я, естественно, очень обрадовался. Я на самом деле хочу сделать тебе большое подношение, но сейчас мне почти нечего дать». И Адзом Друкпа поднес ему вазу из золота и серебра, которую получил в качестве подарка от Карма Кучена, и много других вещей. Кьенце Чокьи Лодро никогда не получал столько подношений до того случая. Затем Адзом Друкпа дотронулся лбом до лба Чокьи Лодро и снова заплакал. Он попросил Чокьи Лодро приезжать почаще. Позднее Кьенце Чокьи Лодро подарил эту вазу монастырю Дзонгсар. Принимая ее, монахи из Дзонгсара сказали, что тулку пригодится монастырю, и их стали называть «почитателями вазы».

После того, как Шечен Гьялцап закончил свой ретрит, мой старший брат попросил у него посвящение Сердечной Сущности Четсуна, поэтому мы отправились в Шечен. Там я встретил Видьядхару Гьялцапа и вместе с моим братом Шедрупом имел честь получить приводящие к созреванию и освобождению наставления и устную передачу Глубокой Сущности Вималы Великого Четсуна. Я начитал множество молитв перед мощами Мипама Ринпоче, используя статую существа мудрости Манджушри как опору в практике, и мне подарили пилюли из нектара, пролившегося из статуи. Поскольку Адзом Друкпа сказал, что у меня могут появиться препятствия, Шечен Гьялцап помолился за меня перед сохранившимися реликвиями тела Мипама Ринпоче. Гьялцап Ринпоче дотронулся до моей головы своей книгой ежедневных практик, которая была грязной из-за частого использования. В то время о том, буду ли я здесь жить в будущем, ничего не говорили. Затем мы отправились в Церингджонг, ретритный центр монастыря Рудам Дзогчен, где великий бодхисаттва Кхенчен Джигме Пема Лосал, известный также как Кончок Тракпа, даровал нам большое посвящение Волшебного Проявления Мирных и Гневных божеств из традиции Ньингма Кама, а также посвящения из двух коренных текстов о Великом Совершенстве из Сердечной Сущности Великого Пространства, по просьбе моего старшего брата Шедрупа. Он дал развернутое посвящение, а также посвящение долгой жизни из Собрания Видьядхар, написанного Додрупченом, посвящение долгой жизни Юмка, посвящения Львиноликой Дакини, Великого Прославленного и четырех пьющих кровь херук. Также он дал посвящение Мирных и Гневных Божеств, Очищающих Нижние Миры, посвящение Самосовобождения от Самсары Авалокитешвары, посвящение Ньитрак Тысячи Будд, Тайную Садхану Гуру и приводящие к созреванию наставления Учителя Изначальной Мудрости с посвящением мудрости осознавания, а также церемонии вверения жизни Экаджати, Манинг и Церингмы. Все это он передал очень подробно. Кхен Ринпоче был очень добр ко мне и каждый день угощал меня сладостями. Кхенпо Туптен Ньентрак из Дзогчена передал нам устные передачи. От Шенпена Чокьи Нангва, величайшей инкарнации Гьялсея Шенпена Тайе, мы получили устную передачу сутры Амитаюса. Когда я встретил настоятеля монастырской школы Шри Сингхи Кхенпо Шенга, то получил от него в подарок нефритовую чашку, наполненную питательной едой.

Еще мы посетили Дзогчена Ринпоче, который устроил пикник близ большой скалы перед монастырем Дзогчен. Он велел мне остаться на месяц, но мы смогли задержаться только на десять дней. Дзогчен Ринпоче сказал, что у меня могут быть препятствия, поэтому я должен спасать жизни животных. Вернувшись домой, мы освободили и спасли от забоя тысячи животных, которых у моего отца было большое количество.

ПРЕОДОЛЕНИЕ ПРЕПЯТСТВИЙ

К тому времени наш дом наводнили крысы, они приходили туда одна за другой, как по цепочке. Были и еще некоторые плохие знаки, которые, как я уже говорил, когда Адзом Друкпа и другие ламы их изучали, оказывались неблагоприятными.

В нашем поместье всегда было много работы, поэтому у нас было большое количество слуг. Суп для них готовился в огромном котле. Однажды вечером мы с братом играли рядом с большим очагом, бросая и вынимая из огня горящие дрова, и один брусок попал мне в голову. Я упал на спину, задев огромный котел с кипящим супом, который пролился мне на штаны и ногу. Чупа из овечьей кожи, в которую я был одет, прилипла к моей коже и обожгла меня. Все мое левое бедро покрылось волдырями, и боль была мучительная. Той ночью в дом пригласили Ламу Ригдзина Текчока, который был прямым учеником обоих Джамгонов Ринпоче, Патрула Ринпоче, Мипама Ринпоче и Онпо Тенга. Как-то он начитал сто миллионов мантр Мани и АРАПАТСА и обладал выдающимися качествами изучения, дисциплины и благородства. Он знал мантру, помогавшую при различных болезнях, которую он начитал несколько сотен тысяч раз. Он обрызгал меня несколько раз освященной водой, и боль утихла.

В каком-то смысле мне повезло, что со мной произошел этот несчастный случай, потому что мой отец попросил многих лам погадать, и все они сказали, что я должен стать монахом. Шечен Гьялцап сказал, что я не проживу долго, если мне не разрешат стать монахом, как я хотел. Главный помощник Мипама Ринпоче Лама Осел провел ритуал выкупа жизни Возвращающий Гармонию Препятствиям Феноменального Существования и ритуал, предотвращающий смерть. Для того, чтобы дать мне обеты чистого поведения упасаки, пригласили ученика Онпо Тенга Кунга Палдена, который затем в течение месяца совершал практику долгой жизни. Так как я начал принимать решения сам, я решил стать монахом. Мой отец спросил меня: «Как ты думаешь, какая церемония поможет тебе восстановиться после несчастного случая?» Если это поможет тебе выжить, я сделаю все, что необходимо!» Я ответил, что мне поможет, если я стану монахом и буду носить монашескую одежду. Отец пообещал это исполнить. Он был так счастлив, что заказал для меня монашеское одеяние, положил на мою подушку маленький барабанчик и колокольчик и попросил Ламу Осела остричь мои волосы на рассвете следующего дня. Говорят, моя мать плакала, потому что очень боялась, что я умру в ту же ночь. Шесть месяцев я провел в постели. Это было очень тяжело, потому что мое бедро было сильно воспалено, и я мог лежать только на левом боку.

На следующее утро я принял обеты у Ламы Осела, который остриг мои волосы и подарил мне монашеские одежды. Так как Мипам Ринпоче дал мне имя Таши Палджор, Лама Осел сказал, что новое имя мне не понадобится. Он провел для меня ритуал Сотрясающий Феноменальный Мир и ритуал, предотвращающий смерть. Каждая община монахов провела религиозные ритуалы, мы выкупили жизни десяти тысяч животных и специально попросили Кушаба Геманга и Кхен Лосала Ринпоче делать практики долгой жизни. Например, мой брат Сангье Ньенпа, который в то время провел половину трехлетнего ретрита, начитал для меня Белую Тару из традиции Атиши. В своем сне в чистейшем небе он ясно увидел шараву, перед которым был распустившийся белый цветок лотоса, окруженный белым светом. В хвосте дикого животного проявилось белое облако в форме свастики, направленной по часовой стрелке. Он набросал цветной рисунок увиденного и отправил его мне вместе с водой из сосуда, субстанциями долгой жизни и письмом, в котором говорилось: «Препятствие, мешавшее жизни моего младшего брата, исчезло». Если бы со мной не произошел этот несчастный случай, я бы не смог обучаться у Шечена Гьялцапа и всех остальных лам. Когда я стал монахом, мой отец спросил, куда меня отправить. Многие ламы говорили, что меня нужно возвести на трон, но отец говорил, что хочет, чтобы я остался дома. Отец сказал, что я тулку, но если он отдаст меня в Шечен или Дзогчен, то я зря потеряю время, растрачивая подношения. Поэтому когда я стал монахом, я остался дома.

Каждый год к нам по обыкновению приезжали пара торговцев из Дарцедо. После того, как я ошпарился, они подарили мне чашки и сладости, которыми торговали. Я им действительно нравился. Когда я поправился и стал монахом, торговцы заплакали и сказали, что раз я стал монахом, у семьи Дилго не будет больше сыновей. Я провел ту зиму в ретрите, выполняя практику Ваджракилайи.

Когда я практически выздоровел, Кхенпо Шенга приехал меня навестить. Когда я встретился с ним, он сказал: «Несчастный случай, который вызвал болезнь молодого тулку, способствовал благому действию. До Кьенце сообщил тайное имя Додрупчена своим родителям и сказал: «Мне нужно повидаться с этим учителем. Если мне не удастся его найти, я вернусь к себе на родину. Место моего рождения – Гора Цвета Меди». Очень хорошо, что тулку стал монахом, иначе он бы не выжил. Сейчас я направляюсь в Дондруп Линг в Джейкундо, потому что мастер из Нгора Лотер Вангпо велел мне открыть там монастырскую школу. Если пойдешь со мной, я дам тебе учения по всем философским комментариям. Когда До Кьенце Еше Дордже был молод, он жил в Дрикунге. Однажды великий охранитель Рахула явился к нему и велел изучать писания. Так как ты являешься держателем этих учений, также как и он, тебе, без сомнений, нужно с этого момента начать тщательно изучать и размышлять». Он повторял это снова и снова, и я отправился в Таши Палбар Линг, ретритное место всеведущего Мипама Ринпоче, где восстановился после болезни и совершил недельное затворничество по практике Глубочайшего Тайного Собрания Долгой Жизни. После этого я поехал в Джейкудо в Додруп Линг вместе с братом Шедрупом, который был моим вторым духовным наставником.

ИЗУЧЕНИЕ ФИЛОСОФИИ

Когда я оказался в присутствии Кхенпо Шенга, который обладал непревзойденными качествами изучения, дисциплины и благородства, то он заботился обо мне с огромной любовью, и мне повезло изучать и размышлять под его руководством о внушительном тексте «Путь Бодхисаттвы», драгоценности, исполняющей желания. Когда я впервые стал изучать «Путь Бодхисаттвы», он трижды посылал своего ученика, чтобы проверить мое понимание текста. На следующий день, когда я сдал экзамен, он был очень доволен. Кхенпо Шенга рассказал, что когда Патрул Ринпоче изучал «Путь Бодхисаттвы», ему не удавалось выучить больше одной строфы в день. Поэтому Кхенпо Шенга не преподавал мне больше одной страницы в течение дня. Используя учение, которое он давал днем, в качестве комментария к коренному тексту, наставник заставил меня перечитать его сотню раз. Днем мне разрешалось играть в течение часа; не знаю, по этой причине или нет, но мне совершенно не было скучно.

В обед один из учеников Шенга Аку Сотрук помогал нам повторять учения. Мне приходилось проходить ежедневные проверки на глазах у Кхенпо Шенга. Так как я хорошо читал, результаты моих экзаменов никогда не были плохими.

В полнолуние четвертого месяца года овцы, в 1919 году, Кхенпо Шенга вместе с пятью помощниками провел посвящение в монахи перед статуей Джово в монастырском колледже Джейкундо. Я получил монашеские обеты вместе с моим другом по Дхарме Джампа Ринченом, молодым монахом из монастыря Тарлам в Га. Кхенпо Шенга подарил мне парчовую одежду с изображением свастики и дал мне имя Джигме Рабсел Дава Кьенраб Тенпа Даргье. Он сказал, что я очень умный и смогу стать чрезвычайно сведущим в писаниях. Хоть он и хвалил меня по-всякому, сейчас я понимаю, что я тогда был очень молод и не обладал хорошим пониманием текстов, а всего лишь зазубрил слова.

Мои ожоги зажили, но кожа все еще чесалась от гноя. Кхенпо Шенга сказал, что в Доти Гангкар, особом месте в Гьям, освященном Гуру Ринпоче, есть горячие источники, которые могли бы поправить мое здоровье. Он посоветовал закончить изучение «Пути Бодхисаттвы» там. Мы отправились туда и закончили учение неподалеку от этого священного места. Тем временем Дронгпа Лама Цеванг Гьялцен из Бенчена, который был очень добр ко мне, сказал: «Хорошо, что ты стал монахом. Надеюсь, ты станешь хорошим ламой»,- и подарил мне маленькую чашку для подношений из прочного металла вместе с полотняным чехлом, чему я очень обрадовался. Когда я позвал Ламу Тензина Чогьяла, тот дал мне полную кружку изюма и сказал: «Теперь ты лама!»

Cпустя несколько месяцев я отправился к месту затворничества Кхенпо Шенга в Гьяуопу. Кхенпо Шенга находился в строгом одиночном ретрите, но когда я приехал, то все монахи из монастырской школы Дзогчен собрались вместе, как будто приготовились получать от него учения. Когда я вошел, он попросил меня сесть на трон, на котором раньше сидел его коренной учитель, а сам сел на место пониже. Перед учением он объявил собравшимся, что я был перерождением его учителя, и что они должны подойти ко мне за благословением.

Поскольку Кхенпо Шенга велел мне обучить мою мать первым четырем главам «Пути бодхисаттвы», я стал заниматься с ней, как только вернулся домой той зимой. Он сказал, что поселившись в Самдруплинге, расположенном неподалеку от нашего дома, я смогу говорить, что стал обучать «Пути бодхисаттвы» с восьми лет. Самдруплинг являлся резиденцией монастыря Сакар в провинции Ден и был основан в давние времена сакьяпинским переводчиком и составителем Цюльтрим Ринченом. Кхенпо Шенга отправил со мной помощника, скромного и очень одаренного монаха из Палпунга по имени Карма Цультрим. Рассказывая текст в мельчайших деталях, я чувствовал, что название главы о пользе от просветленного настроя, по-настоящему соответствует ее значению. По мере того, как моя уверенность в этом возрастала, мое понимание также понемногу улучшалось. Когда я сдавал экзамен, подробно разъясняя сложные моменты главы о мудрости из «Пути Бодхисаттвы», Карма Цультрим был очень доволен и сказал: «Тулку, тому, что ты выучил этот текст так хорошо, я радуюсь больше, чем куску золота!»

У нас дома в алтарной комнате находилась реплика Горы Цвета Меди, и я часто туда заходил. Однажды мне показалось, что я что-то вспомнил. Я сказал одному из своих друзей: «Сегодня вечером я отправлюсь к Горе Цвета Меди». Хотя я даже не думал о чистой земле будд и, ложась спать той ночью, не помнил об этом, в своем сне я попал во дворец, который назывался Горой Цвета Меди. Я ненадолго встретился там с Падмасамбхавой и Мипамом Ринпоче.

Рядом с троном Мипама Ринпоче было незанятое место, возле которого лежал красный коврик, он сказал мне сесть там. Я помню, что как только я сел, Мипам Ринпоче произнес: «Это твой йдам», - и передал мне пяти-дюймовую золотую статуэтку владыки долгой жизни Ямантаки, поставив ее на столик прямо передо мной. В то время я был не слишком силен в правописании и грамматике, хотя Сангье Ньенпа говорил, что когда я изучил «Путь Бодхисаттвы», то перестал делать ошибки в тех письмах, которые посылал ему.

В год обезьяны, в 1920 году, я вернулся в Джейкундо. Кхенпо Шенга давал учение по «Вхождению на срединный путь» собранию из трехсот монахов, которое я получил вместе с ними. Каждый день я сдавал экзамены один, но несколько раз я сдавал экзамен вместе с другими учениками. Кхенпо Шенга это доставило большое удовольствие, а мои товарищи были поражены. Мой наставник Карма Цультрим тоже дал мне обширное учение по этому тексту. Также я перечитал великолепные записи, которые сделал мой брат Шедруп, потому что у меня не было абсолютно никаких способностей и понимания, чтобы понять суть этого обширного комментария самому.

Мой брат Шедруп сказал мне: «Ученики Патрула Ринпоче сперва добивались совершенного понимания коренного текста, комментируя каждое слово. Когда новички начинают с изучения подробного комментария, то у них нет общего понимания текста. Если заучить содержание, можно понять общий смысл. Если рассматривать комментарий с точки зрения содержания, изучение будет эффективным. В наше время существует слишком много комментариев с примечаниями, в которых отсутствует содержание, что не позволяет добиться хорошего понимания». Так он дал мне несколько важных и чрезвычайно полезных наставлений о том, с чего начинать изучение текста. Мой отец в своем письме к доброму Владыке Ситу Пема Вангчоку попросил передать две книги примечаний к «Вхождению на срединный путь», и Ситу Ринпоче дал мне пару томов высокого качества.

Я сопровождал Кхенпо Шенга по пути к Гьянак Мани, прекрасной насыпи камней, сложенных в виде горы, украшенных шестислоговой Мани-мантрой Авалокитешвары. Говорят, те, кто видят ее, обретают освобождение. Там я получил от него устную передачу Сутры Драгоценного Ларца. Кхенпо Шенга подарил мне статуэтку Будды Шакьямуни из восточно-индийского металла, а также экземпляр сущностных наставлений по великому Совершенству «Покоясь в природе ума», написанных Онпо Тенга, наставления по стадиям зарождения и завершения Великого Совершенства с практикой Чод из цикла Сердечной Сущности Великого Пространства, сборник духовных песен Джамьянга Кьенце Вангпо с пометками, сделанными рукой Онпо Тенга, рукописную копию конспектов основных философских текстов, индийские ваджру и колокольчик отменного качества, принадлежавшие Нгор Шарчен Мигьюр Гьялцену, которые подарил ему Кьенце Чокьи Лодро, и маленький барабан из слоновой кости, украшенный золотой лентой. Он передал мне эти вещи в тайне и попросил навестить его снова, чтобы продолжить получать учения.

Той зимой Кхенпо Шенга дал обет оставаться в одиночном ретрите в Гьявопу до конца своих дней. Гьявопу расположен рядом с Тро Зилтром в Дерге. В этом месте медитировал Кунга Гьялцен, ученик Махасиддхи Тантонга Гьялпо, родственник короля Дерге. Однако Кхенпо Шенга сказал, что было бы правильным закончить мое обучение, и велел мне прибыть туда в первый лунный месяц на годовщину смерти Онпо Тенга. Он сказал моему отцу: «Тебе следует построить домик в этом ретритном месте». Следуя его совету, в тот же день я отправился в ретритное место Гьявопу, где меня встретил Кхенпо Гелек Намгьял из монастыря Дзогчен и процессия монахов из монастырской школы Шри Сингхи.

Я зашел в комнату Кхенпо Шенга, и он омыл все мое тело освященной водой, оставшейся после практики Мецек, которую он всегда выполнял зимой, и дал мне полный комплект новой одежды. В тот день он совершил развернутое подношение Наивысшего собрания Херук и посадил меня на место выше своего собственного. Каждому, кто пришел повидаться с ним – высокого или низкого положения, ученому или знатному – он велел подойти и познакомиться с перерождением его учителя. Великий отрекшийся йогин Кунга Палден, близкий ученик Онпо Тенга из Геманга, подарил мне прекрасную большую бронзовую мандалу, кольца и украшение для головы, после чего меня оставили в палатке из ячьей шерсти, разбитой в долине, где я и оставался.

Кхенпо Шенга передал мне текст «Слова моего совершенного учителя» и дал объяснение предварительных практик из Сердечной Сущности Великого Пространства. Дойдя до раздела о бодхичитте, он сказал, что традиционно учение о природе ума дается вместе с абсолютной бодхичиттой. Когда он попросил нас понаблюдать и сказать, что является самым важным - тело, речь или ум, я ответил: «Самое важное – это ум». Тогда он сказал: «Наблюдай природу ума!» Около моей палатки из ячьей шерсти рядом с каменистым укрытием располагался живописный луг, где я сидел и притворялся, что немножко наблюдаю за природой ума. Когда у меня возникло переживание осознающей пустоты, я сказал об это Кхенпо Шенга. Позже, когда мой учитель Кхенпо Шенга разговаривал со своим другом по Дхарме практиком Дзогчен Кунга Палденом, оба ламы сказали, что мои слова свидетельствуют о моей предыдущей тренировке и похвалили меня, назвав необычным. Но я чувствовал, что случайная мысль об уме как осознающей пустоте могла быть следствием небольшого изучения мадхьямаки, которой я занимался до этого, и, возможно она была не распознаванием, а лишь опытом сознания основы. К тому времени у меня был помощник, и я попросил его принести мне побольше белых и черных камней. Уступая одной из немногочисленных укоренившихся благих склонностей, я решил, что должен тренироваться, как изложено в жизнеописании Брамина Рахулы .

Каждый раз когда я навещал своего учителя Кхенпо Шенга, тот угощал меня тремя сладостями и вел со мной оживленную беседу. Рядом с его резиденцией располагался сад цветов и иногда, в обеденное время, Кхенпо ходил со мной играть. В передней части сада находилась большая гора, около которой все время суетились бурундуки. Кхенпо сказал: «Давай сядем тут и будем кидаться камнями в бурундуков. Принесешь несколько камней?» Я отправился собирать камни, но те, которые я принес, оказались слишком большими для маленьких бурундуков, и Кхенпо попросил меня принести камни поменьше. Он стал мягко бросать свои камешки в бурундуков. Камни падали очень близко, и все животные разбегались. В какой-то момент он хихикнул и сказал: «Возможно, я бросаю камни лучше тебя!» Я думаю, он хотел развеселить меня, чтобы мне не было скучно учиться. Еще он угощал меня леденцами, сделанными с добавлением молока и особых тибетских витаминов, которые сам готовил из большого количества целебных трав.

Он рассказал нам историю о том, как однажды Онпо Тенга прогуливался вокруг монастыря Дзогчен. Он увидел, как наставник бьет молодого монаха, и сказал своему помощнику Кхенпо Шенга: «После моей смерти моим именем назовут какого-то ребенка и скажут, что это мое перерождение, и наставник, лишенный сострадания, сделает этого ребенка несчастным, точно так же, как делает этот человек». Затем Кхенпо Шенга объяснил: «Несмотря на то, что ты родился в могущественной, богатой и знатной семье, тебе не избаловали. Я доволен, что твой брат занимается с тобой, как следует. Я бы не смог быть строгим и я не подхожу для того, чтобы чему-либо научить тебя».

Кхенпо Шенга часто говорил, что начиная с года обезьяны, 1920 года, он все оставит, не будем ни с кем общаться и сядет в одиночный ретрит. Хоть он и собирался так поступить, тем не менее, с тех пор как он назвал меня перерождением своего коренного учителя в надежде, что я буду держателем учений Онпо Тенга, он обучал меня текстам. Его ученик, Дечи Цангда Кунграм, занимался строительством ретритного домика для Кхенпо Шенга, и когда домик был построен, убранный различными монастырскими подношениями, Кхенпо Шенга сказал своему другу по Дхарме Кунга Палдену: «Я собрал множество предметов для подношений в моем ретритном домике. Когда тулку исполнится двадцать лет, он либо станет великим учителем и все это ему пригодится, либо же он откажется от всего и к этому времени все раздаст.

Закончив «Слова моего совершенного учителя», он начал передавать мне тексты «Основополагающий трактат о срединном пути», «Опровержение критицизма», «Семьдесят строф о пустоте», «Шестьдесят строф о логике», «Прекрасно сплетенное» и «Четыреста строф о Мадхьямаке» один за другим, пользуясь услугами своего ученого и благородного ассистента Мава Сонама Гонпо. Я принимал участие в пиршественных подношениях, совершаемых в десятый и двадцать пятый дни лунного месяца. Мой брат Шедруп сказал: «Будет хорошо, если ты поднесешь всю одежду, которую тебе подарили ламы, важным учителям и попросишь у них духовной защиты, чтобы у тебя не было препятствий в жизни и в практике Дхармы». Поэтому я даже ни разу не одел ее, отдав все своим учителям.

Ретритный домик Кхенпо Шенга находился в уединенном месте. Неподалеку располагалась цепь снежных гор, которая представляла собой величавую природную скалистую возвышенность с ниспадающим ревущим водопадом. Из-за постоянного плотного тумана солнца никогда не было видно, и большую часть времени шел дождь со снегом, а ветки на земле были покрыты росой. Но мне никогда не было грустно или скучно. Кхенпо Шенга сочинил песню о Владыке Трех Семейств, Гуру Ринпоче, Таре, а также обо всех индийских и тибетских пандитах и сиддхах, которая напоминала призывание гуру издалека . Он сказал, что она предназначалась для того, чтобы миряне пели ее во время обхода ступы в Гатод Дзомньяк. Используя ее как пример, я написал целый лист хвалебных стихов, некоторые их которых были связаны между собой, а остальные не имели друг к другу никакого отношения. Я часто наблюдал за необыкновенным присутствием молодой дикой овечки, которая игриво танцевала на гладкой поверхности скалы в том уединенном месте. Время от времени, когда шел сильный дождь, между склонами образовывался непрекращающийся поток воды. Наблюдая за ним, мне хотелось написать слова восхваления этому месту. Я написал, что склоны были похожи на божества из чистых земель, а потоки воды – на знамена, почитающие их, но в то время я еще не изучал поэзию и не умел складывать стихи правильно.

Когда умерла одна из моих сестер, я подумал, что возможно, это было препятствием моей жизни. Из-за этого мне приснился сон, в котором я оказался в храме под названием Дворец Тро Зилтром. В этом храме находился лама в лотосовом головном уборе, который дал мне посвящение долгой жизни. Когда я рассказал моему брату о своем сне, он почувствовал облегчение. У меня была посеребренная чашка, которую я привез, когда ездил домой во время зимы, и когда Кхенпо Шенга увидел ее, он сказал мне и своему наставнику: «Пока тебе не исполнится пятнадцать лет, ты можешь делать все, что хочешь. Когда тебе исполнится пятнадцать лет, тебе не следует употреблять пищу после полудня и у тебя не должно быть таких вещей, как посеребренная кружка и декорированные четки. Весь твой образ жизни должен соответствовать монашеской дисциплине».

Король Дхармы Бутана Ургьен Вангчук послал пять образованных монахов, среди которых был Тенпа Ринчен, на обучение к Кхенпо Шенга. Вместе с ними я получил устную передачу комментария, написанного самим Кхенпо Шенга, на текст Патрула Ринпоче «Благое в начале, в середине и в конце».

По пути домой я остановился в монастыре Намдролинг Цалунг, где я встретил отрекшегося от мирской жизни владыку Дхармы Дамчо Ринчена и Цурманга Трунгпа Риноче, Карма Чокьи Ньинче, и получил посвящение долгой жизни Гесара, которое составил второй из них. Я часто думал о том, что должен постоянно усердствовать в изучении текстов, поэтому я переехал в Сакар Самдруплинг, который располагался рядом с домом моих родителей, братьев и сестер. В Самдруплинге был новый дом, в котором Шедруп и я провели одномесячный ретрит по тексту Мипама Ринпоче «Тантрическая система Килайи».

Мне очень нравились истории, а в особенности легенды, которые я просил рассказывать всех старших членов семьи. Слушая жизнеописание Миларепы, в том месте, где зашла речь о том, с каким успехом он направил черную магию на своих дядю с тетей, я выпучил глаза и прикусил нижнюю губу. Мне часто приходилось слышать, что Мипаму Ринпоче нравилась подчиняющая активность, и в нашем доме было принято, чтобы несколько избранных лам проводили ежегодный ритуал Килайи по изгнанию злых духов из традиции Кхон, а также ритуалы подчинения врагов, смертей в семье и неудач. Из-за этого я и многие дети моего возраста собирались вместе и проводили вечера, играя на барабанах, цимбалах и ганглингах, притворяясь будто мы проводим различные ритуалы, вроде разрушения глиняной статуи, сжигания торма, церемониальных танцев и прочее. Когда я услышал, как Дронгпа Лама Цеванг Гьялцен из Бечена и мой брат Шедруп подносят многочисленные хвалы Ваджракилайе, у меня появилась вера в него, и я стал его очень любить. Пока я находился в ретрите, мой молодой слуга сбежал, и, несмотря на то, что я не знал других визуализаций, я визуализировал его расплющенным под стопами Килайи. С ним произошли неприятности, потому что он сбился с пути, а его глаза воспалились от отраженного от снега солнечного света и т.п., и я возгордился, думая, что все это случилось благодаря моей силе. Дома мы ежегодно начитывали Семистрочную молитву по сто тысяч раз, и я тоже принимал участие. В нашей алтарной комнате находилась статуя Гуру Ринпоче в три фута высотой, и поскольку я обожал его, то почувствовал, что его присутствие стало таким ошеломительным, что в конце концов я стал думать, а не Гуру Ринпоче ли это собственной персоной. Спустя короткое время, когда я увидел написанный Мипамом Ринпоче Комментарий Белого Лотоса на Семистрочную молитву, которую Лама Осел вырезал на дереве, и увидел колофон, который написал Гьялцап Ринпоче, эти слова показались мне такими воодушевляющими, что я пришел в восхищение.

Когда я закончил свой ретрит, мы пригласили Батур Кхена Ринпоче из монастыря Чангма, что в северной Дзачукхе . Он с радостью согласился приехать, но так как не умел ездить верхом на лошади, по пути с ним случилось много неприятностей из-за снегопада и дождя. Я попросил у него передачу на трактаты Майтрейи «Два украшения», «Два анализа» и «Непревзойденная непрерывность». Мой брат Сангье Ньенпа получил объяснения по «Украшению срединного пути». К тому времени у моего старшего брата началась лихорадка и дизентерия, и Кхенпо Шенга каждый день начитывал для него ритуал очищения и ритуал выкупа жизни Мецек. Случайно я спросил у Кхенпо Шенга о назначении сосуда, цепочки мантры и ваджры, на что тот ответил: «Они символизируют три ваджра мандалы божества: сосуд - это тело, цепочка мантры – это речь, а ваджра – это ум».

Когда мой отец сделал подношение в монастырь Сакар на проведение ретрита во время сезона дождей, Кхенпо Шенга отправился туда, чтобы начать летний ретрит, и я сам пообещал, что тоже буду там. Во время церемонии благоприятного исцеления и очищения объяснялся текст Патрула Ринпоче «Хвала Винае», и я тоже получил это учение. Мы с Шедрупом провели зиму в маленьком ретритном домике, начитывая гуру-йогу с Мипамом Ринпоче, выполняя садхану Внутренней Тайной Сущности Гуру, а также делая практику Долгой Жизни Тайного Собрания. В то время я встретил Кхен Сочое Ринпоче из монастыря Дзогчен, который возвращался из паломничества по Центральному Тибету и Цангу. Он сказал мне, что в моей жизни предвидится препятствие и что он его устранит. Он дал мне посвящения Трех Корней Сердечной Сущности Великого Пространства и, по просьбе Шедрупа, посвящение и устную передачу на глубокое сокровище До Кьенце «Самоосвобождение от цепляния». Он также дал одно священное лекарство, которое было изготовлено в Кристальной Пещере.

Обычно мой отец имел веру только в монахов и полагал, что ламы-посвященные монахи и тулку не должны использовать свое высокое положение или заниматься чем-то легкомысленным, вроде пения народных песен. Поскольку мои отец и братья жили в соответствии с Винаей, они стали моими духовными учителями. Я тоже верил в чистое поведение и хранил при себе три одеяния Дхармы, чашу для подаяний, сито и сосуд с водой. Я выучил наизусть строфы с монашескими правилами, правилами бодхисаттв и тантрическими правилами и напевал их. Я не любил смотреть представления, и когда я думаю об этом, я чувствую, что мне очень помогло, что мой отец и мои братья были моими спутниками по Дхарме.

Личным йидамом моего брата Шедрупа была Сарасвати, и всеведующий Мипам Ринпоче велел ему использовать тханку белой Сарасвати в качестве опоры самайи. Эта тханка была освящена Мипамом Ринпоче и висела около его кровати. Однажды ночью мне приснилось, что в небе появилась сама Сарасвати, окруженная вращающимися пятицветными радужными лучами. Той осенью Лама Осел, отрекшийся от мирской жизни практик из монастыря Дзогчен, который добился совершенства в трех способах служения своему учителю Мипаму Ринпоче, и практиковавший четыре света, дал нам передачу и объяснения на текст Мипама Ринпоче «Врата в знание». Нам также выпала честь получить устную передачу на его «Краткое изложение» и «Содержание», «Собрание гимнов», основную и особую Садханы Восьми Классов Херук, цикл Устных Наставлений, цикл Великого Совершенства, комментарий на Учения по Восьми Садханам и другие тексты . Шедруп всегда говорил мне о том, как важно получить полное Собрание Сочинений всеведущего Мипама Ринпоче от обоих достопочтенных учителей Ламы Осела и Шечена Гьялцапа, поэтому я надеялся получить его.

По пути из Дзогчена я остановился в месте под названием монастырь Сара, где я совершал ретрит более трех месяцев. После этого я продолжил свое путешествие и остановился в ретритном центре Намгьяллинг в Ден, чтобы встретиться с высоко образованным и реализованным мастером Дамчо Озером, сердечным сыном обоих владык Дхармы Джамгонов, который сказал: «Будет очень хорошо, если ты получишь передачу Ньингма Кама», и восхваляя это, он настоял на том, чтобы я это получил.

• Назад к содержанию>>>