Наш Владыка еще в прежних рожденьях всей своей сущностью был исполнен
безграничной и бескорыстной любви ко всему живому; он жил душою в каждом
существе. Поэтому мы должны быть проникнуты величайшею верою во владыку
Будду. Вот как повествуется о следующем подвиге, совершенном Владыкой в
его прежнем рожденье, подвиге, восхваляемом моим учителем, почитателем
трех сокровищ1, достигшим всеобщего высокого уважения своим глубоким
изучением добродетели и любви своего учителя - своей высокодобродетельной
жизнью.
Владыка наш, будучи еще бодхисаттвой, в соответствии со своим высочайшим
обетом, осыпал мир излияниями своего сострадания: дарами, добрыми словами,
помощью и другими безупречными деяниями, проявлениями своей проникновенной
мудрости. Он принял рождение в великом, высоковыдающемся брахманском роде,
отличавшемся чистотою жизни вследствие преданности своим религиозным
обязанностям. Очищенный надлежащим образом джатакарманом2 и другими
священными обрядами, он вырос и благодаря природной живости ума,
превосходной помощи в занятиях3, своему высокому рвению к знанию и усердию
очень быстро достиг степени учителя в восемнадцати областях знания4 и во
всех искусствах, которые соответствовали традициям его благородного рода.
1. Был чтим он брахманами как само священное писанье, а кшатриями - словно
царь их5; для народа был он словно бог тысячеглазый6, для тех, кто к
знанию стремился,- благодетелем-отцом. Благодаря своей чрезвычайно
счастливой судьбе он достиг поразительной славы, почестей и богатства. Но
Бодхисаттва, ум которого был погружен в изучение святого закона, познавший
отречение от мира, не наслаждался этими благами.
2. Разум его был прежней жизнью просветлен, он видел в наслаждениях земных
источник многих зол и потому, покинув [жизнь] домохозяина ашрама7, словно
она была болезнью, своим присутствием возвышенность лесистую украсил.
3. И там своею отрешенностью, спокойствием души, столь просветленной
мудростью глубокой, он словно наставлял народ, который из привязанности к
злым делам утратил добродетели спокойствие.
4. Спокойствие, проникнутое дружеской приязнью ко всему живому, казалось,
изливалось из него и находило доступ в сердца зверей лесных; словно
отшельники-аскеты, там жили звери хищные, забыв взаимную вражду.
5. Своею жизнью добродетельной, и чистотою чувств, удовлетворенностью, и
состраданьем достиг того он, что даже незнакомым людям, живущим в мире,
дорог стал, равно как и весь мир был дорог для него.
6. От скромности его желаний зависть была неведома ему: он был свободен от
стремлений к наслажденью, выгоде и славе, сердца самих богов склонил он к
поклонению и вере.
7. Услышав, что он сделался отшельником-монахом, люди, сердца которых
привлекли к нему его высокие достоинства, оставив семьи и родных, к нему
стекались и, как спасенья, добивались счастья сделаться его учениками.
8. По мере сил своих учил учеников он поведенью доброму и целомудрию,
обузданью чувств своих, средоточению вниманья, удалению от мира, а также
углубленным размышлениям о дружелюбии и прочем8.
Однажды, когда большинство его учеников, число которых очень возросло,
было наставлено им на прекрасную стезю спасения и достигло уже
совершенства; когда народ был направлен им на благой путь отречения от
мира; когда врата погибели были как бы закрыты и, напротив, путь к
блаженству словно превратился в широкую царскую дорогу, Великосущный гулял
в сопровождении Аджиты, своего тогдашнего ученика, среди поросших
кустарником горных пещер, столь располагающих к созерцанию, желая
насладиться существующим порядком вещей.
9. И увидел он в пещере горной тигрицу молодую, которая пришла в
изнеможенье полное от мук родильных и двигаться была не в силах.
10. От голода се глаза ввалились, бока запали у нее глубоко; и даже на
своих столь маленьких детенышей она смотрела как на пищу.
11. И с жаждой молока ее сосцов к ней приближались дети, доверчиво, без
страха, как к матери,- она же, как врагам, грозила им раскатами
ужаснейшего рева.
12. Бодхисаттва, увидав ее, как ни был тверд он духом, от сострадания в
великой скорби задрожал, как от землетрясения дрожит царь гор9.
13. Какое это чудо, что милосердные душой, способные твердость полную
хранить в страданиях великих личных дрожат при виде самых незначительных
страданий ближних!
И Бодхисаттва, в волненье повторяя слова, тут обратился к своему ученику с
такою речью, проникнутой великим состраданьем и проявившей чудесное
величие его природы:
"Милый! Милый!
14. Смотри, как лишена достоинств всех сансара10! Животное ведь это от
голода готово съесть и собственных детей, закон любви тем преступая!
15. Увы! О сколь ужасна себялюбия жестокость, из-за которой даже мать
своих детей пожрать готова!
16. Да как же можно воспитать врага такого, как себялюбие, если из-за него
мы можем сделать шаг к подобным действиям?
Дойди ж скорей и поищи где-нибудь что-либо, чем утолить ей муки голода
прежде, чем она успеет погубить своих детей и самое себя. Я в это время
постараюсь удержать ее безумного поступка". И тотчас же тот ученик
послушно отправился на поиски пищи. А Бодхисаттва, под этим предлогом
отослав ученика, так стал размышлять:
17. "Зачем искать мне мяса у кого-нибудь другого, если мое все тело
пригодно для этой цели? Удастся ли ему добыть что-либо, от случая зависит,
а я возможность потеряю долг исполнить свой. К тому же:
18. Ведь бренно, тленно и бессильно наше тело; оно является источником
страданий, оно неблагодарно и всегда нечисто. И кто не рад его употребить
на благо ближних, тот не достоин называться мудрым.
19. Мы можем мимо проходить и не заметить ближнего страданий, либо когда
привязаны мы слишком к наслажденьям личным, либо когда нет сил помочь. Но
не могу я счастлив быть, когда страдает ближний; и, если у меня
возможность есть помочь, зачем стою я равнодушно?
20. Когда бы равнодушным я остался к горю даже злодея, погруженного в
страдания, меж тем как у меня была б возможность облегчить их, то по
свершении такого злодеянья огнем великим бы горело мое сердце, как сухой
кустарник!
21. И потому падением с утеса лишу я жизни свое ничтожнейшее тело; и тем
от пожирания детей тигрицу я избавлю, а детей - от матери голодной. И
более того:
22. Примером будет то для всех, кто жаждет блага мира, и поощреньем
пламенным для слабосильных; радостью для тех, кто сам способен на великие
жертвы; для благородных сердцем же - призывом увлекательным.
23. Это вызовет уныние огромных полчищ Мары11 и радость светлую у тех, кто
добродетель Будды любит; то будет посрамленьем всех погрязнувших в делах
своекорыстных, себе несущих гибель себялюбием и вожделеньем.
24. Поднимет это веру приверженцев лучшей колесницы12 и в изумление
повергнет тех, кто глумится над самоотверженностью; расчистит путь широкий
к небу на радость тем, кто сам стремится к самоотречению.
25. "Когда же я смогу принесть добро какое-либо ближним и телом
собственным моим?" - таково страстное мое желанье было; и вот теперь столь
близко осуществление его и достиженье совершенной мудрости. К тому же:
26. Если истинно то, что решение мое проистекает не из самолюбия, не из
желанья славы, не из стремления достигнуть неба иль земного царства и не
из жажды вечного блаженства для себя, а только из стремленья к благу
ближних13,
27. То пусть чрез это у меня не иссякает сила в одно и то же время
уничтожать страданья мира и счастье давать ему, подобно солнцу, что
рассеивает тьму и миру свет дарует!
28. Войду в преданья я и обо мне рассказывать повсюду будут, когда увидят
добродетели мои; творить я вечно буду благо миру и к счастию вести его".
29. Решив так, он радости исполнился, что и кончиною своей он может
ближним благо принести, и, тело бросив вниз, привел тем в изумленье даже
спокойные сердца богов.
Шум от падения тела Бодхисаттвы возбудил любопытство и гнев тигрицы, и
она, перестав думать об умерщвлении своих детей, стала озираться по
сторонам. Увидев бездыханное тело Бодхисаттвы, она быстро подскочила к
нему и стала его пожирать.
Когда же ученик его, так и вернувшийся без мяса, не видя своего учителя,
стал озираться кругом, он увидел бездыханное тело Бодхисаттвы, которое
пожирала молодая тигрица. И хотя он был поражен великой горестью и
скорбью, однако удивление перед величием необычайного подвига оттеснило
эти чувства и выразилось в следующих прекрасных словах, которые как бы
сами излились из его души, проникнутой преклонением перед добродетелями
учителя:
30. "О сострадание великое к погрязшему в пороках миру! Сколь поразительно
Великосущного пренебрежение к благу своему! О твердость добродетельных,
достигшая в нем высочайшей степени, разрушившая славу громкую его врагов!
31. Как мягок от природы он и в то же время стоек, любовь, страха
лишенная, которой вся основа-добродетель! О сколь высокого почтения
достойно его тело, и до того великое своими добродетелями!
32. Как мягок от природы он и в то же время стоек, как земля! Не мог
спокойно видеть он страданий ближних! Увы, как ясно видна в этом
совершенном блеске его душевной силы моя грубость.
33. Отныне мир оплакивать не должно, нашедший в покровителе таком опору
твердую. Теперь Манматха14, верно, вздохи испускает, обеспокоенный боязнью
поражения своего!
Да преклонимся мы перед этим Великоблаженным, защитником всего живого,
исполненным всеобъемлющего сострадания, несравненным, ставшим Бодхисаттвой
ради живых существ". Потом он поведал о случившемся своим соученикам.
34. Тогда его ученики, лица которых просияли изумлением пред подвигом его,
а также и гандхарвы15, якши16, наги17 и цари богов покрыли землю, на
которой кости драгоценные его покоились, венками, украшениями, одеждами,
дождем из порошка сандала...
Таким образом, еще в прежних своих рождениях. Владыка наш всей своей
сущностью был исполнен безграничной и бескорыстной любви ко всему живому;
он жил душой в каждом существе. Поэтому мы должны быть проникнуты великой
верой во владыку Будду. ["И родившаяся в нас вера во владыку Будду должна
в нас пробудить величайшую радость; ибо таким образом мы как должно
исправляем свою веру",- с этими словами должно нам предлагать этот
рассказ. Точно так же следует с благоговением слушать святой закон, так
как он достался нам лишь благодаря свершению сотен трудных подвигов. Также
и в проповеди о сострадании должно сказать: "Сострадание, побуждающее нас
к деяниям на благо ближних, способно проявить дивное величие нравственной
сущности".] 18
Примечания:
1 Три сокровища буддизма - Будда, его учение (дхарма) и религиозная община
(сангха).
2 Джатакарман - обряд, совершаемый при рождении ребенка и заключающийся в
том, что ему трижды смазывают язык топленым маслом, читая при этом
соответствующие молитвы.
3 "...Превосходной помощи в занятиях..." - имеется в виду помощь со
стороны родителей и лучших наставников.
4 Восемнадцать областей знания включают в себя четыре Веды, шесть Веданг
(см. прим. VII, 1), четыре Упаведы, пурины (эпические поэмы
космогонического содержания), ятихаса (предания), ньяя (наука о правильном
рассуждении) и миманса (философская система, занимающаяся интерпретацией
ведического ритуала и текста).
5 Слово брахман, кроме данного в переводе значения "Веды", "священные
тексты" также имеет значение "мировая душа, первичная реальность". Таким
образом, эту строку можно также перевести:
"Он был чтим знатоками брахмана как сам брахман, а царями - как царь
[царей]".
6 Бог тысячеглазый - эпитет Индры, бога неба, повелителя грома и молний в
индуизме, слившегося в буддизме с Шакрой - владыкой второго божественного
мира, называемого Траястринша.
7 Домохозяин ашрама - вторая ступень жизни брахмана, когда он живет в
доме, являясь главой семьи и выполняя обычные обязанности брахмана.
Согласно установлениям индуизма, жизнь брахмана делилась на четыре
ступени, так называемые ашрамы:
первая - ученичество, когда брахман изучал Веды и соблюдал обет
воздержания, вторая - состояние домохозяина, третья - жизнь отшельника в
лесу, посвященная религиозным упражнениям и размышлениям, и четвертая -
жизнь странствующего монаха, живущего подаянием, аскета, отрешившегося от
всех страстей и привяэанностей.
8 "...О дружелюбии и прочем..." - речь идет о четырех "безграничных,
неизмеримых созерцаниях", положительных состояниях психики, называемых
также брахмавихара - "высочайшие, божественные состояния, возвышенные
настроения", а именно: доброжелательность, дружелюбие, альтруистическая
радость, сострадание и беспристрастие, которые достигаются созерцанием и
составляют одновременно его содержание. Объектом этих созерцаний являются
все живые существа.
9 Царь гор - Сумеру или Меру - мифическая золотая гора, центр мира, от
которой расходятся, как лепестки лотоса, мифические континенты (четыре или
семь), омываемые соответственно четырьмя или семью мифическими океанами.
10 Сансара - непрерывная цепь перерождений живых существ, источник
страдания, от которого, согласно буддизму, можно освободиться, познав
истинное учение и достигнув нирваны.
11 Мара - олицетворение греха, соблазна, вожделения, дурных страстей и
привязанностсй, дьявол в буддизме; в легендах выступает как мифическое
существо, злой дух, мешающий Будде и его последователям идти по пути к
просветлению. Войско Мары изображается в легендах как состоящее из десяти
частей, каждую из которых Будда обратил в бегство одним из своих
совершенных качеств - парамит.
12 Лучшая колесница, или "лучший путь" - путь бодхисаттвы, преисполненного
любви и милосердия к страдающему миру, идеал маха-яны, в отличие от
узкоэгоистического пути архата, достигающего просветления только ради себя
самого, идеала хинаяны (см. также прим. III, 5).
13 "...Из стремленья к благу ближних".- Можно перевести также "достижение
высшей цели". Очевидно, автор "Гирлянды джатак" имел в виду оба значения,
ибо для бодхисаттвы высшей целью является благо ближних.
14 Манматха - "волнующий душу", один из эпитетов бога любви Камы,
слившегося в буддизме с Марой.
15 Гандхарвы - название класса низших божеств, первоначально лесных
божеств, позже небесных музыкантов и виночерпиев богов; по буддийской
мифологии, они обитают в низшем из шести божественных миров - небе четырех
охранителей мира.
16 Якши - полубожества, выступавшие иногда благожелательными, иногда
враждебными к людям; индийцы верили, что они могут по желанию принимать
любой облик. В буддизме рассматривались как один из классов живых существ,
рождение в котором зависит от деяний прошлой жизни; они могут воспринимать
учение Будды и достигать нирваны.
17 Наги - "змии", мифические существа, наделенные большой силой и
чудесными способностями, обитающие под горой Меру. Их представляли в виде
полузмей-полулюдей. Наги играют большую роль в буддийских легендах.
18 В квадратные скобки заключены концовки джатак, являющиеся более
поздними добавлениями. Они содержат рассуждения о том, по поводу какого
положения буддийской этики морали следует излагать ту или иную джатаку, и
являются, очевидно, замечаниями переписчиков.
