Кармей Кхенпо
Одним из самых выдающихся среди множества замечательных учеников Чокгьюра Лингпы был учёный Кармей Кхенпо (возможно 1883-1886). Его считали воплощением Шантаракшиты, великого пандиты из княжества Сахор, что в Индии, – самого первого учителя, которого пригласили в Тибет для строительства монастыря Самье.
Кармей Кхенпо начинал как практик школы кагью и главный кхенпо-настоятель монастыря Карма-Гон, одной из трёх резиденций Кармапы. Он был необыкновенным человеком, и в древнем терма Падмасамбхавы было предсказано, что он будет главным учеником Чокгьюра Лингпы. Он стал очень преданным его последователем и достиг высочайшего уровня реализации. Однако обычно он помогал Чокгьюру Лингпе в качестве слуги, хотя все признавали, что он не уступает в учёности прославленному учителю Карма Чагме, который жил в XV веке. Большой эрудит Дуджом Ринпоче – один из самых выдающихся учителей нашего времени – был поражён сочинениями Кармей Кхенпо и однажды сказал мне: «Как замечательно, что такие люди, как Кармей Кхенпо, могли жить в этом мире».
Моя бабушка мне рассказывала: «В детстве, когда я приходила к отцу и заставала у него Кармей Кхенпо, жаловалась матери: „Теперь мы никак не увидимся с папочкой. Кармей Кхенпо засел у него и теперь, конечно же, уйдёт не раньше, чем через час или два!“ Казалось, его вопросам не было конца. Он всегда носил с собой серебряную чернильницу, бамбуковое перо и чистую бумагу, чтобы, задав вопросы Чокгьюру Лингпе, тут же записать его ответы. Он был необычайным учителем и выглядел как один из шестнадцати архатов на традиционной стенной росписи».
Кармей Кхенпо строго соблюдал монашеские правила: за всю свою жизнь он ни разу не позволил себе отведать мяса или спиртного. Говорили также, что его руки никогда не касались женщины, а уста не знали ни слова лжи.
Но, хотя Кармей Кхенпо был столь одарён и близок к Чокгьюру Лингпе, ему не представилось благоприятной возможности лично получить от великого тертона «Три раздела дзогчен», и это его огорчало. «У Чокгьюра Лингпы есть так много терма, – бывало, сетовал Кармей Кхенпо, – но то, которое я считаю истинной сущностью, мне не посчастливилось получить». Мне говорили, что его это очень мучило. Но после смерти тертона у Кармей Кхенпо было видение тела мудрости Чокгьюра Лингпы, и тогда он получил полные посвящения и передачи «Трёх разделов». Это восстановило его уверенность в себе.
«Хотя мне не посчастливилось получить „Три раздела“, пока Чокгьюр Лингпа был жив, у меня есть необычная передача», – сказал он позднее Чоклингу из Цикея, перерождению Чокгьюра Лингпы.
«После того как Чокгьюр Лингпа растворился в исходном пространстве вне формы, – объяснял он, – его чистое тело мудрости явило себя мне и полностью передало „Три раздела“. Так как я единственный, кто получил эту передачу от ума к уму, то она не только необыкновенна, но и принадлежит к более высокому уровню, чем ваша. А значит, эта линия передачи, которой я теперь владею, не должна прерваться. Я мог бы передавать её любому, кто об этом попросит, но я так не поступлю. Поскольку вы – перерождение этого тертона, вам необходимо обладать обеими линиями, а потому я дам посвящение только вам».
«Вот каким человеком был Кармей Кхенпо», – добавил Цикей Чоклинг, когда рассказал мне эту историю.
Если говорить о диспутах, Кармей Кхенпо мог быть достойным соперником даже Кхьенце Старшему. Иногда в завершение философского спора Кармей Кхенпо разыгрывал из себя великого победителя, а Кхьенце делал вид, что очень горюет, как будто потерял что-то очень ценное. Кхьенце оплакивал своё поражение, притворяясь, что льёт слёзы, чем вызывал всеобщий смех.
Есть много историй о том, как Кхьенце Старший разгромил Кармей Кхенпо. Однажды Кхьенце даже швырнул в него торма, попав ему прямо в голову!
Такое представление, которое они устраивали, создавало впечатление, будто они просто не могут говорить друг с другом без того, чтобы не поспорить. Постороннему могло показаться, что они постоянно выискивают повод для ссоры.
Но для тех, кто их хорошо знал, было ясно, что они используют эту игру, чтобы прояснить для понимания тонкие моменты, устранить препятствия и помочь продвижению по пути.
Мой учитель Самтен Гьяцо был одним из учеников Кармей Кхенпо и рассказал мне много историй о нём, таких, например, как следующая.
Раз в год в Лхасе устанавливали большой шатёр, где собирались на диспут все крупные учёные, особенно из трёх главных монастырей – Сэра, Гандэн и Дрепунг, – чтобы выяснить, кто будет лучшим в этом году. Рассаживались перед высоким троном главы монастыря Гандэн по двадцать человек в ряд лицом друг к другу. Судили диспуты между всеми участниками, пока один из них не выходил победителем.
Как-то раз Кармей Кхенпо довелось быть в Лхасе во время проведения этого большого диспута. Он не принадлежал ни к одному из престижных монастырей-участников, но однажды утром почувствовал сильное желание пойти и присоединиться к этому состязанию. Он объявил об этом намерении своим помощникам.
– Зачем вам это? – спросил один из них. – Не будет ли для вас неудобства?
Так он хотел вежливо его отговорить: помощник думал, что Кармей Кхенпо было бы стыдно потерпеть поражение.
– Нет, я должен пойти, – настаивал Кхенпо, – иначе нельзя.
Потом Кармей Кхенпо взял пару дощечек, которые служат обложками для книг, и привязал их бечёвкой к груди и спине. Это должно было показать, что его тело – священный текст и что сам он – воплощение Дхармы. Затем он набросил свою монашескую накидку не на то плечо, взял чётки не в ту руку, а головной убор с острой вершиной, какие носят учёные, приплюснул сверху. Он мысленно представил на своём темени Чокгьюра Лингпу, а самого себя – как Льва Речи, особый образ Падмасамбхавы, нераздельный с Манджушри. Уверенный в своей непобедимости, он вступил в круг состязающихся.
Когда подошла его очередь, он стал побеждать противников одного за другим. Когда в конце он одержал победу надо всеми, он оказался перед троном владыки Гандэна, который объявил: «Вы выиграли – вы победитель!»
Это был необычайный подвиг: не думаю, что раньше побеждал хоть один уроженец Кхама. По традиции, все бросают на землю свои жёлтые головные уборы, а победитель триумфально шагает по ним. Но тут Кармей Кхенпо подумал: «Надлежит уважать даже самый малый лоскуток монашеской одежды, так что если я наступлю на эти головные уборы, то нарушу свои обеты».
Поэтому, не став предпринимать «триумфальное шествие», он отступил в тень, склонил голову, прикрыл лицо ладонью и тихо вышел. Но всё-таки он был очень доволен собой, потому что не только победил всех учёных-геше, но и не нарушил обетов.
Вернувшись в Кхам, Кармей Кхенпо встретился с великим Кхьенце, который в то время приехал в Цангсар Гомпа. После обмена приветствиями Кармей Кхенпо сказал: «У меня есть хорошие новости!» – И стал рассказывать историю о диспуте. В заключение он с гордостью заявил: «И я даже не стал шагать по их жёлтым шапкам!»
Тогда Кхьенце выхватил одну из своих ваджр и стукнул Кармей Кхенпо по голове: «Ты, малодушный трус! Вместо того чтобы держаться за монашеские обеты, ты мог бы прославить учения кагью и нингма. Куда девалась твоя отвага кхамца? Ты что, не веришь в воззрение внутренних йог? Вроде бы ты считаешься практиком Ваджраяны! Твоё тело – божество, твоя речь – мантра, а твой ум – самадхи, так как же ты мог поддаться таким низким привязанностям? Ты совершенно ни на что не годен!»
И он хлопнул его ещё раз. Кхенпо выскользнул из комнаты и какое-то время не появлялся.
Перед самой своей смертью Кармей Кхенпо сказал: «Кхьенце Ринпоче не раз меня колотил, иногда даже сбивал с ног своими тычками и затрещинами. Частенько он устраивал мне взбучку. Но своими побоями он устранил препятствия к долгой жизни: теперь я настолько стар, что уже ослеп, но так и не могу умереть!»
Казалось бы, в его словах звучала жалоба, но на самом деле это была хвала.
Когда Кармей Кхенпо умер в своём уединении над Карма-Гоном, ему было за восемьдесят. Затем он родился сыном моей тёти.
Существовало предсказание Лотосорождённого Гуру о том, что после смерти и Кармей Кхенпо, и Конгтрул проявят Радужное Тело – знак высокой реализации. Однако, вероятно, потому, что они прилагали так много усилий, чтобы помогать другим – они постоянно были заняты своими учениками, – ни один из них не завершил свою жизнь обретением Радужного Тела.
Обретёт ли практик Радужное Тело, зависит от многих факторов. Например, Кармей Кхенпо действительно достиг такого уровня, на котором все умственные явления растворяются в дхармате, – это называется исчерпанием представлений и явлений. Но, хотя, достигнув такого высокого уровня, он должен был проявить Радужное Тело – внешний знак этого состояния реализации, – он этого не сделал.
Точно так же в терма, оставленных Чокгьюром Лингпой, предсказывалось, что после смерти Конгтрул уйдёт в Радужном Теле. Но этому помешало то, что он целиком посвящал себя деятельности на благо живых существ. Одна из главных причин этого заключается в том, что при наличии большого числа учеников всегда есть вероятность нарушения самайи кем-либо из них, а нарушение самайи влечёт за собой тяжкие последствия для учителя и тем самым может помешать ему проявить Радужное Тело. В учениях Тантры описывается «Радужное Тело с остатками» – явление, которое зависит от чистоты самайи учеников и благотворителей. Но есть исключения: не так давно Радужное Тело проявил Няла Пема Дудул, который умер в окружении пятисот своих учеников; по-видимому, никто из них не стал препятствием. Однако всё же большинство достигших такого же уровня реализации учителей, которые широко и открыто учат многочисленных учеников, обычно не обретают Радужного Тела, хотя у них была бы такая возможность, будь у них поменьше учеников.
Вот почему, наверное, говорится: «Если хочешь достичь Радужного Тела, не бери много учеников».