Гедун Чопел

Гедун Чопел

Гедун Чопел родился в 1905 году в деревушке Шобанг области Репгонг северо-восточной провинции Тибета Амдо. (Китайцы не причисляют Амдо к автономному Тибетскому району; в результате радикальных изменений, внесенных ими в карты Тибета и Китая, эта провинция носит название Цинхай.) При рождении его назвали Ригдзин Намгьел. Его отец, Алак Гьялбо, тантрист-мирянин, принадлежавший к школе Ньингма тибетского буддизма, обучил его чтению, письму, грамматике, привил ему любовь к поэзии и посвятил его в тайну многочисленных ритуалов Ньингма. Когда мальчику было семь лет, отец умер, и все имущество семьи было присвоено жестоким и деспотичным дядей.

Вскоре мальчика признали реинкарнацией ламы школы Ньингма и нарекли Алак Дица. По существующей в Амдо традиции термин «Алак» означает реинкарнацию особого существа — тулку, а «Дица» — название монастыря ламы-предшественника. В возрасте тринадцати лет мальчик продемонстрировал свои блестящие способности, сочинив два сложных по структуре стихотворения, которые можно было прочесть с разных концов. Он принял посвящение в монастыре Регонг, получив новое имя — Гедун Чопел.

Около двух лет он учился в университете при монастыре Губум Джамбалинг под Ксинингом, где, используя тибетский метод схоластического диспута, изучал элементарную логику и эпистемологию в традиции Гелугпа. Мастерски владея искусством ведения дебата, он блистательно опроверг на экзамене постулаты своих же учебников (составленных известным религиозным деятелем конца XVII — начала XVIII в. Джамянг Шепа), отчего наставники Джамбалинга лишились дара речи. Много позже, когда Гедун Чопел жил в Центральном Тибете, он узнал, что в монастырской гостинице Лхасы остановился человек, признанный реинкарнацией Джамянга Шепы. Опасаясь, что огорчил этого человека критикой его предыдущего воплощения, Гедун Чопел нанес ему визит, с тем чтобы в знак уважения преподнести ему ритуальный белый шарф. Перерожденный лама не только не был обижен, но приветствовал Гедуна Чопела стоя, и стоял до тех пор, пока тот не уселся.

В 1921 году Гедун Чопел перешел в крупный монастырский университет традиции Гелугпа Траши-кьил, основанный в 1710 году Джамянгом Шепой и расположенный в восточной части Амдо (теперь он включен в провинцию Ганьсу). Там он стал еще более известен благодаря выдающимся способностям в ведении философских дебатов и бунтарскому нраву, а также отличился тем, что сам сконструировал и построил маленькую моторную лодку, в которой пересек озеро около Траши-кьила. Тогда же он познакомился с отцом Грибиноу, американским миссионером, который несколько лет прожил в городке неподалеку от монастыря. Он помогал Гедуну Чопелу в строительстве лодки.

В 1927 году под давлением начальства Траши-кьила, недовольного критическими замечаниями Гедуна Чопела по содержанию учебников, ему пришлось перевестись в колледж Гоманг университета при монастыре Дрепунг на окраине Лхасы — города в центре Тибета. В Гоманге его наставником был влиятельный ученый Шераб Гьяцо — советник Далай-ламы XIII, который после коммунистического переворота стал председателем Всекитайской буддийской ассоциации и вице-президентом провинции Цинхай. И учитель, и ученик отличались живостью ума, и Гедун Чопел нередко оспаривал учения Шераба Гьяцо. В конце концов Гедун Чопел, которого его наставник прозвал безумцем, перестал посещать занятия. Свое решение он объяснял так: «Хотя Шераб делает вид, что преподает мне тексты, он мне и в подметки не годится. Я критикую каждое его слово; ни одно занятие не обходится без дебатов. Он даже не обращается ко мне по имени, зовет меня только безумцем». Он любил вызывать на спор и других ученых мужей. Однажды он появился во дворе, где проводились дебаты, в одежде безграмотного монаха-полицейского и победил в споре монгольского ученого Нгаванга Лекдена, который позже стал настоятелем Гоманга. В другой раз, во время дебата с главным наставником соперничающего с Гомангом колледжа Лоселлинг университета Дрепунг, он занял столь оригинальную позицию, что его оппонент замолчал, тем самым признав свое поражение.

Как-то он заявил, что состояния будды не существует, в результате чего был жестоко избит разгневанными монахами, которые силой вынудили его отказаться от своего утверждения. Эта история свидетельствует о силе группового контроля, которая ограничивала аналитические изыскания в учебных заведениях школы Гелугпа. Гедун Чопел, по всей видимости, далеко не всегда прибегал к обычным для тибетских ученых хитростям, посредством которых они делают вид, что их высококритичные аналитические труды лишь разъясняют, а не пересматривают или опровергают суждения известных деятелей. Очевидно, находясь в Гоманге, он уделял мало времени своим занятиям и покинул университет незадолго до экзаменов на ученую степень геше, отказавшись от столь лестного для самолюбия высокого поста.

Гедун Чопел увлекался рисованием и сделал множество набросков как в Гоманге, зарабатывая на кусок хлеба, так и во время путешествия в 1934 году с Рахулой Санкритьяяной (1893—1963) на север от Лхасы в поисках санскритских рукописей и с целью посещения исторических мест, связанных с буддийскими паломничествами, на юг Тибета, в Непал и Индию. Рахула Санкритьяяна, дружеские отношения с которым Гедун Чопел поддерживал всю жизнь, был санскритским ученым, участником индийского движения за независимость; он состоял в коммунистической партии Индии и часто ездил в Россию. В 1938 году Гедун Чопел сопровождал его во время шестимесячной экспедиции по Тибету, после чего получил работу в исследовательском обществе Бихар в Патне и не возвращался в Тибет до 1945 года. Вот история, переданная Хезер Стоддард со слов фотографа Фэни Мукерджи, участника экспедиции:

«Мы много говорили об искусстве. Я получил образование в западной традиции, согласно которой искусство — это тот род деятельности, которым увлекаешься, поддавшись минутному порыву, и который так же легко бросаешь. Гедун Чопел, однако, сказал, что главное в искусстве — концентрация. Ум должен быть полностью поглощен объектом. Как-то он в шутку заявил, что наглядно продемонстрирует мне свою теорию. Он отправился на рынок, купил бутылку арака (спиртной напиток) и, вернувшись, начал пить. Он пил и пил, попутно спрашивая меня, не покраснело ли еще его лицо. К тому моменту, как была выпита последняя капля, он совершенно опьянел. Скинув с себя всю одежду, он сел и стал рисовать; он превосходно изобразил человеческую фигуру, начав с кончика пальца руки и не отрывая карандаша от бумаги, пока не довел линию до кончика того же пальца».

Один этот рассказ говорит о пристрастии Гедуна Чопела к вину, сексу, медитации и искусству. В Калимпонге он в сотрудничестве с Тарчином Бабулой составил тибетско-английский словарь, в который вошли и эквиваленты на хинди. Тарчин Бабула предоставил молодым тибетцам, неудовлетворенным существующими порядками и жаждущим реформ, место для проведения собраний. Среди участников собраний были:

Рапга Бомдацанг, влиятельный руководитель из тибетской юго-восточной провинции Кхам, имевший политические и финансовые связи с китайским Гоминданом. Он перевел часть текстов Сун Ятсена на тибетский язык.

Баба Пунцог Вангьял, настоящий тибетский коммунист, который в 1949 году разработал план реформы правительства Тибета и впоследствии занял высокий пост в кабинете китайского правительства. Во время культурной революции он сидел в тюрьме и только в 1979 году был полностью реабилитирован.

Тупден Гунпел Ла, фаворит Далай-ламы XIII, который был настолько влиятелен, что его считали вторым после Далай-ламы политическим лидером Тибета. После кончины Далай-ламы XIII в 1934 году завистники лишили его полномочий и выслали из страны; его изгнание было назначено на двадцать девятый день двенадцатого месяца тибетского календаря — день, когда, по традиции, собирают и изгоняют все злые силы прошедшего года. Его привезли в центр Лхасы и заставили пройти мимо его отца, которого тоже арестовали и провели в противоположном направлении; при этом им не позволили сказать друг другу ни слова — пример изощренной жестокости тибетских властей.

Все эти деятели были заинтересованы в улучшении и модернизации условий жизни в Тибете в атмосфере застоя и беспорядков, усугублявшихся маневрами британцев, которые стремились укрепить свое господство над Индией. Мне кажется, что присущий им патриотизм преобладал над их симпатиями к Гоминдану или к компартии, и жаль, что из-за нетерпимости к плюрализму и страха перед иностранной интервенцией правительство и народ Тибета не воспользовались прозорливостью и энергией этих лидеров.

Гедун Чопел начал изучать английский в Сиккиме под руководством пожилой монахини-христианки. Потом он брал уроки у сиккимского педагога и всего через шесть месяцев успешно сдал экзамен. Вместе с монахиней он отправился в индийский город Кулу по приглашению Юрия Рериха (1902—1961), востоковеда и буддолога, покинувшего Россию по политическим причинам. Там Гедун Чопел и его наставница перевели на английский крайне сложный труд Дхармакирти «Комментарий к «Своду (учений о) правильном восприятии» (Дигнаги)». Гедун Чопел также помог Рериху с переводом на английский язык замечательного труда XV века по истории буддизма «Синяя Летопись».

Гедун Чопел изучал пали в школе Каши Видьяпитх, а санскрит — в Беранасе под руководством Куну Ламы Тендзин Гьелцена. По словам последнего, Гедун Чопел был так талантлив, что мог за день выучить санскритский текст, который сам он в свое время зубрил неделями. Гедун Чопел перевел с санскрита на тибетский драму Калидасы «Шакунтала», двенадцатую главу «Бхагаватгиты» «Рамаяна» (вместе со Свами Прабханданандой), большой отрывок из Вед и частично «Уданаваргу». Он также перевел полный текст «Дхаммапады» с пали на тибетский, главу о мудрости из «Вступления на путь деяний бодхисаттвы» Шантидевы с санскрита на английский и по заказу тибетского правительства перевел на тибетский свод военных приказов британской армии. Его перу принадлежат философские произведения на тибетском языке, в частности, изложение учений школы Только-Ума, разъяснение сложных логических, рассуждений и труды по небуддийским философиям. Кроме того, он написал четыре работы по медицине, мемуары, в которых подробно описал свои путешествия, и несколько путеводителей.

Зимой 1945 года, после тринадцатилетнего пребывания в Индии и шестнадцати месяцев на Шри-Ланке (на него произвел неизгладимое впечатление образ жизни пожилых шри-ланкийских монахов), Гедун Чопел вернулся в Лхасу. Там он в сотрудничестве с монголом бурятского происхождения Чодраком составил один из лучших современных словарей тибетского языка и при финансовой поддержке благородного дома Хорканг опубликовал книгу по ранней тибетской истории «Белая Летопись».

Живя в Лхасе, он также преподавал философию Мадхъямика в собственной, чрезвычайно оригинальной интерпретации. Его ученик Дава Сангпо, последователь школы Ньингма, конспектировал его лекции и позже включил свои конспекты и раннее эссе Гедуна Чопела о правильном восприятии (записанное в блокноте) в книгу под названием «Верное изложение глубинных основ срединности: украшение мысли Нагарджуны». Книга была опубликована в Лхасе и затем в Калимпонге в 1951 году. В работе подвергаются критике взгляды на философию Мадхъямика знаменитого Цонкапы, основателя школы Гелугпа и поэтому главного объекта поклонения в университетах, где учился Гедун Чопел, — Траши-кьиле в Амдо и Дрепунг Гоманге в Лхасе. Гедун Чопел предупредил Даву Сангпо, что после его смерти книга вызовет множество споров и подвергнется ожесточенным нападкам, и призвал своего ученика к осторожности.

Монгольский ученый Геше Гелден, обосновавшийся в Нью Джерси, рассказал мне о случайной встрече с подвыпившим Гедуном Чопелом на улицах Лхасы. Гедун Чопел завел его в какой-то дом и там чрезвычайно доходчиво изложил ему свою интерпретацию Мадхъямики. Геше Гелден был поражен способностью Гедуна Чопела сохранять ясность мысли даже в состоянии опьянения, что напоминает о его юношеском поступке, когда он продемонстрировал силу своей концентрации, рисуя в нетрезвом виде. Гедун Чопел критиковал сложный анализ Цонкапы философии Мадхъямика за обилие подчас запутанных и трудных для понимания тонкостей. В частности, он считал заумью различие, которое делал Цонкапа между существованием и самообусловленным существованием, и его утверждение о том, что в пустоте объектом отрицания является только самообусловленное существование. Действительно, Цонкапа заявляет, что, пока человек не постиг пустоту, он не может правильно отличить существование от самообусловленного существования, но в то же время настаивает на том, что первый этап при медитации на пустоту — уяснить для себя, что есть самообусловленное существование и как оно представляется уму. Последователи Цонкапы пытаются сгладить это явное противоречие, объясняя, что первое постижение самообусловленного существования происходит посредством простого верного предположения, а не правильного восприятия.

Тем не менее в своей критике Гедун Чопел подчеркивает необходимость постижения пустоты медитативным путем, призывая не довольствоваться употреблением терминологии, значение которой не понято и не пережито на собственном опыте. Он заключает, что, не обращая внимания на все вербальные различия, нужно на деле опровергать горшок, колонну, существование, несуществование и тому подобное; при этом не следует забывать об основном объекте в стремлении к опровержению некоего отдельно взятого самообусловленного существования. Эта точка зрения, по его мнению, характерна и для последователей Ньингма, а также для ученых-эмпириков Гелугпа, таких, как Джанггья Ролпэй Дордже, Гунгтанг Кончок Денбэй Дронме и Первый Панчен-лама Лосанг Чокьи Гьелцен. Джанггья замечает:

«Похоже, что, оставив конкретные явления в покое, они ищут некий рогообразный предмет, дабы сделать его объектом отрицания».

Таким образом, Гедун Чопел подвергал критике не всю школу Гелугпа, а преобладающую в ней традицию, которая, судя по тому, как в ней трактуются концептуальные различия, не основана на опыте.
И все же в своих работах Гедун Чопел нередко опровергает центральные постулаты школы Гелугпа. В начале работы «Украшение мысли Нагарджуны» автор пространно описывает произвольный характер так называемого «правильного восприятия» (Ргатапа), которому придается немалое значение в текстах Гелугпа. В заключительной части «Трактата о страсти» он говорит:

«Разве можно доверять общепринятым понятиям, убедившись на собственном опыте, как сильно меняется отношение к тому или иному с раннего детства до глубокой старости? Иногда даже богиня может вызвать раздражение, а при взгляде на старуху порождается страсть. То, что существует сейчас, потом исчезнет, а на смену ему придет новое. Заблуждения ума не поддаются исчислению».

Кроме того, в противовес попыткам сторонников Гелугпа объяснить, что для будды секунда равна зону (неисчислимому периоду времени), а мировая система равна частице, что благодаря волшебным силам будды эти понятия не являются взаимоисключающими, Гедун Чопел говорит, что настоящие волшебники не будды, а мы, простые смертные, так как в силу нашего концептуального мышления мировую систему невозможно вместить в частицу, а эон — в секунду. Он намекает, что ученым школы Гелугпа легче ориентироваться в своих постулатах на восприятие просветленных существ или будд, чем на ограниченное восприятие обычных людей. Стандартная позиция последователей школы Гелугпа основана на законе об исключенной середине; они отказываются воспринимать буквально многие утверждения Будды, Нагарджуны и других, в которых, как им кажется, отрицается и существование, и несуществование, объясняя это тем, что на самом деле в этих утверждениях опровергается самообусловленное существование. Однако Гедун Чопел не верит в закон об исключенной середине, настаивая на том, что реальность действительно находится за гранью всех двойственных предположений. В «Трактате о страсти» в одном из отступлений он говорит, что реальности присущи, на первый взгляд, противоречивые признаки — пустота и блаженство:

«Если рассматривать запредельное значение, то есть конечную природу стабильного (окружающей среды) и движущегося (ее обитателей), с негативной стороны, оно пустотно, а с позитивной — являет собой блаженство. Пустота есть неаффирмативный негатив, а блаженство есть позитив, что дает нам повод усомниться в уместности подведения их под одну основу; однако не надо бояться рассуждений, облекающих их союз в двойственные концепции».

Его познания в диалектике убедили его в ограниченности логики. Он также критикует слепую веру в описания Чистой Земли, не выходящие за рамки индийской культуры, замечая, что, случись Будде рассказывать о ней на Тибете, он бы учел тибетские обычаи, и тогда в Чистой Земле росли бы деревья исполнения желаний с листьями, уставленными чашками масляного чая. При этом Гедуна Чопела нельзя обвинить в нигилистическом релятивизме; он не говорит, что не верит в состояние будды, а утверждает, что Будда проповедовал так, чтобы его учения были доступны для аудитории. Очевидно, его проницательный ум иконоборца и многочисленные поездки привили ему чувство культурного релятивизма, отличавшее его от большинства его соотечественников.

Его работа «Украшение мысли Нагарджуны» отличается таким свободомыслием, что в наши дни некоторые консервативные сторонники школы Гелугпа, не смея отрицать, что Гедун Чопел был выдающимся ученым, но будучи не в силах представить себе, что умный человек мог критиковать Цонкапу, полагают, что основные идеи «Украшения мысли Нагарджуны» принадлежали не Гедуну Чопелу, а его ученику — последователю школы Ньингма Даdве Сангпо. Книгу восприняли крайне серьезно, и впоследствии она была подвергнута критике в работах его бывшего наставника Шераба Гьяцо, Дзэймэй Лосанг Пелдена и соученика по колледжу Гоманг университета Дрепунг Йонтен Гьяцо.

Политические взгляды Гедуна Чопела были столь же крамольны и в конце концов принесли ему несчастье. Живя в Индии, он был близок к тибетским политическим эмигрантам, в частности, к Рапга Бомдацангу, организатору политического движения, известного как «Ассоциация борцов за изменение Западного Тибета». То, что Гедун Чопел, демонстрируя свои симпатии этому прогрессивному политическому движению, создал его эмблему — серп, меч и ткацкий станок, — вероятно, особенно раздражало консервативных членов тибетского правительства. Действительно, само название организации говорит о «Западном Тибете», странном термине, который по звучанию напоминает слово, которым китайцы именуют Тибет — «Снизан», — что буквально означает «западные провинции». Поскольку термин отражает притязания китайцев на две восточные провинции Тибета, Амдо и Кхам, для многих в правительстве Тибета название движения, должно быть, звучало как пощечина.

Калимпонгская группировка выпускала памфлеты с нападками на тибетские порядки, и озабоченные этим британские власти в Индии разослали ее членам повестки с требованием покинуть страну. Гедун Чопел, получив коварное «приглашение» от министра кабинета посетить Лхасу, в Цо-нэ был взят под арест и выслан в Лхасу, где на некоторое время его оставили в покое. Он привез с собой только коврик, заменявший ему постель, печку, алюминиевый горшочек для приготовления пищи и большой черный железный ящик с книгами и рукописями. Своей жизнью он оправдывал данное им себе прозвище Нищий из Амдо. Осенью 1947 года комитет во главе с Суркангом, наиболее влиятельным лицом в правительстве конца сороковых годов, предъявил ему официальное обвинение в подлоге, но осужден он был за «подрывную политическую деятельность». Вслед за этим Сурканг обвинил его в принадлежности к коммунистической партии. (Слухи так разрослись, что вскоре его уже называли русским шпионом.) По всей вероятности, основными поводами для его ареста послужили его участие в разработке проекта конституции, в которую входило создание парламентских учреждений, что шло в пику консервативному правительству, а также его открытое неприятие религиозных догм. Кроме того, тибетское правительство опасалось, что «Ассоциация борцов за изменение Западного Тибета» получит поддержку Гоминдана. Сам Гедун Чопел позже говорил, что, как он полагал в то время, британские власти решили арестовать его как коммуниста из-за его исследований, подтверждающих, что Тибет — независимое государство с территорией, исторически занимавшей часть Индии. Британцы же признавали китайский сюзеренитет над Тибетом и к тому же хотели сохранить границы своей империи.

Когда за ним пришли представители властей, он высказал две просьбы: во-первых, чтобы они не прикасались к бесчисленному множеству его записей на обрывках бумаги и папиросных обертках, аккуратно разложенных по всей комнате, так как это черновики новой книги, в которой будут представлены доказательства суверенитета тибетской нации, и, во-вторых, чтобы не разглашали его тайну о том, что, не имея времени на семейную жизнь, для удовлетворения плотских потребностей он держит дома резиновую куклу в человеческий рост (ее лицо он раскрасил «под кочевницу»). Впоследствии ни одна из его просьб не была удовлетворена. Члены кабинета настояли на просмотре всех его рукописей и, не найдя в них никаких улик, перешли к допросам, подчас применяя порку. Гедун Чопел все отрицал. Несмотря на отсутствие существенных доказательств, его посадили в тюрьму вместе с обычными уголовниками. В тюрьме он проводил ночи с неграмотной женщиной родом из Авахо.

В 1949 году Рахула Санкрикьяяна и Юрий Рерих встретились с братом Сурканга, генералом, во время его посещения Индии; они настоятельно просили его поручить Гедуну Чопелу написать историю Тибета и сказали, что при более гуманном обращении он принесет Тибету немалую пользу. Дружеские связи Гедуна Чопела с Китаем, по их словам, могли быть выгодно использованы тибетскими властями после неизбежного вторжения в Тибет коммунистического Китая. Просидев за решеткой два года и четыре месяца, в 1949 (возможно 1950) году Гедун Чопел вышел из тюрьмы нечесаный, отощавший, одетый в дурно пахнущие лохмотья.

Выпавшие на его долю испытания ощущаются особенно остро в заключительных строфах «Трактата о страсти», где он просит не сваливать на него чужую вину:

«Не взваливайте на плечи смиренного

Бремя присущих другим пороков, таких, как нарушение

Покоя друзей, ведущих жизнь праведников,

Вторжение в невозмутимый мир самодовольных,

И прочее».

Он хочет, чтобы все смиренные существа были свободны от гонений:

«Пусть все, кто смиренно трудится на этой просторной земле,

Будут навеки свободны от западни безжалостного закона

И все как один независимы, вкусят тихих радостей,

Необходимых и приносящих им пользу».

Эта строфа отражает надежды тибетцев, лишенных человеческих прав под игом жестоких завоевателей. Правительственная печать на дверях его тюремной камеры была сорвана Льюшаром Тубтен Тарпой, главой департамента по делам внешней безопасности, которому была направлена просьба об освобождении Гедуна Чопела. Пятнадцатилетний Далай-лама, незадолго до того принявший бразды правления, объявил амнистию всем заключенным, что и привело Льюшара к камере Гедуна Чопела. Войдя в нее, он увидел, что стены заросли паутиной, а немногие вещи узника кишат червями; Льюшару показалось, что он нарушил уединение знаменитого тибетского аскета Миларепы. На стене были написаны строки, кричавшие о страданиях заключенного:

«Да внемлют пребывающие в сфере сострадания

И наделенные оком мудрости

Невинному младенцу, брошенному

В чаще леса, где обезумевший от завистливой крови

Упрямый тигр издает ужасающий рёв».

Под «тигром» здесь подразумевается регент Дакдрак, первый слог имени которого означает «тигр». Гедун Чопел обвинял его в своемзаключении.

Гендун Чопел незадолго до смерти, 1951 г.

Он вышел на свободу в плачевном состоянии: грязный, одетый в лохмотья алкоголик, пристрастившийся к опиуму и не выпускающий изо рта папиросы. Его большой железный ящик с рукописями и книгами куда-то исчез.

В течение двух с половиной месяцев он отказывался мыться, менять одежду, бриться и стричь волосы, которые доходили ему до талии. Он сравнивал себя с драгоценной вазой из лазурита, которую разбили о камень. Он так и не смог собрать воедино осколки своей жизни, но это не помешало ему продемонстрировать свои все еще блестящие способности пятерым ученым из Дрепунга, которые приехали к нему с визитом. Перед началом диспута он швырнул пеплом и дохнул папиросным дымом в изображение Шакьямуни Будды, к изумлению и негодованию посетителей. Спор был о том, может ли будда чувствовать удовольствие или боль; пятеро ученых, вместе взятые, не смогли победить его и молча удалились. Говорят, что после этого один из оппонентов, на которого аргументы Гедуна Чопела произвели огромное впечатление, был удручен собственным невежеством.

В другой раз за пивом Гедун Чопел продемонстрировал знание около тринадцати языков: помимо вышеупомянутых, японского, хинди, бутанского, непальского, сиккимского и других. Правительство назначило ему пенсию и продовольственный паек, но черный ящик с рукописями так и не был возвращен владельцу. Некоторые полагают, что его отправили британцам.

После освобождения Гедун Чопел два месяца прожил с неграмотной кочевницей, с которой познакомился в тюрьме. Затем, попросив друга купить ей все, что она пожелает, он отправил ее на родину. Позже он сожительствовал с женщиной из Чамдо по имени Юдрон. Злоупотребление алкоголем и курение подорвали его здоровье. Личный врач Далай-ламы прописал ему лекарства, но его уже ничто не могло спасти. Через два года после освобождения из тюрьмы, прослушав «Хвалу (учению о) взаимозависимом происхождении» Цонкапы и «Молитву устремлений основы, пути и плода Дзогчена» Мипама, Гедун Чопел заявил:

«Прослушивание этих вещей доставило мне удовольствие. Безумный Гедун Чопел видел все, что есть интригующего в этом мире. Теперь же, прослышав о том, что внизу есть известная земля, я думаю, не пойти ли мне на нее взглянуть».

Это был намек на то, что он попадет в ад. Так как солнце уже садилось, он попросил своего близкого друга (и биографа) Лачунга-по покинуть его до следующего дня. Когда Лачунг-по вернулся, ему сказали, что вскоре после его ухода Гедун Чопел скончался.

Годы в тюрьме не прошли для него бесследно. Он умер в 1951 году в возрасте сорока шести лет полной развалиной.

Составлено Джеффри Хопкинсом